Свободно и законно избранный президент Мапуту Великий, правитель независимого, демократического и очень гордого государства Путландия, затерянного, где-то в непроходимых джунглях африканского континента, проснулся в тот день в удивительно хорошем настроении.

Удивительно это было потому, что накануне на ужин президенту подали зажаренного в кунжутном масле оппозиционера из какой-то мелкой и к тому же давно уже запрещённой партии. Оппозиционеров же президент не любил, а оппозиционеров из мелких партий, фракций и группировок – в особенности.

«Ешь такого, ешь», жаловался он, бывало, приближённым, «а удовольствия от этого никакого. Мелочь ведь, право слово, кости одни. А тоже ведь, в политику лезет. Ну, куда, куда лезешь? Нет, брат, ты жир сначала нагуляй, весу политического набери. Чтоб не стыдно было и перед президентом появиться. А так… Стыдоба одна, честное слово!»

Обычно после таких трапез президент бывал в дурном настроении, икал, хватался за живот и жаловался на козни оппозиции, якобы специально вербующей в свои подпольные организации самых костлявых его соотечественников.

Иногда в процессе переваривания президентский живот начинал громко и выразительно бурчать. Мапуту Великий всегда очень внимательно слушал эти звуки.

«Дай-ка» говорил он в таких случаях «выслушаю политического оппонента… Хоть напоследок».

Но и после этого настроение у президента не улучшалось. Оппоненты, как видно, даже находясь в президентской утробе, продолжали злобно клеветать на проводимую им передовую политику реформ и кардинальных преобразований окрестных джунглей, и говорили при этом вещи обидные, несправедливые и временами откровенно гнусные.

Но в то утро, против обыкновения, президент был весел, на несварение желудка не жаловался. В процессе одевания показывал слугам язык и весело подтрунивал над ними, приговаривая : «Чего, демократии, небось, хочется ? Всё вам мало, сукиным детям ?»

 - Как можно ! – всплёскивали руками слуги и, от греха подальше, наперебой уверяли президента, что демократии у них теперь даже больше, чем нужно для счастья простому труженику джунглей.

- Вот раньше-то демократии и впрямь было… ну чересчур много, - нашёптывали президенту самые проворные и хитрые из слуг. – А теперь вот… как поприжали малость – так самое и оно… Боле то и не надо… Разбаловались людишки-то. Так, не углядишь ежели, и на четвереньках ходить перестанут. На ногах начнут перемещаться. А как же это можно – на ногах ? Никак нельзя ! Никакой стабильности. Сплошные шатания. Не научились ведь ещё ходить.

- Это точно, - милостиво соглашался президент. – А, может, для большей стабильности ещё вас, мерзавцев, поприжать ? А ? Самую малость ?

- Зачем же малость ?! – искренне удивлялись слуги и приближённые. – Может, это… До конца ? А, Ваше Превосходительство ?

- На пальмы, что ли, вас загнать ? – спрашивал президент и улыбался довольно, представляя кабинет министров, в полном составе висящий на широких ветках кокосовых пальм.

- На них ! – соглашались слуги. – Вот на них прямо и загнать !

- Нецивилизованно как-то будет, - с сомнением говорил президент (в глубине же души желая, чтобы его в том переубедили).

- А у нас своя цивилизация, - успокоил его пришедший с докладом премьер-министр. – На пальмах она зародилась – там ей самое и место. Нечего нам спешить, исторические этапы перепрыгивать…

- Святые слова, - умилился президент. – Эх, вот за что я не ем тебя который год – так это за ум твой государственный… Ну, чего сегодня намечается ? Как дела в государстве идут ? Докладывай !

- Да вот, идут, - промямлил премьер-министр. – Посол вот из соседней республики на приём просится…

- Чего ему ? – подозрительно спросил президент.

Послов президент недолюбливал. Говорили они вещи умные, не всегда понятные и иногда не слишком приятные. Съесть же их было нельзя. Последнее особенно огорчало.

- Жалуется, - ответил премьер-министр. – Говорит, будто спецназ наш на плантациях у них шалит. Крестьян наших беглых ищет будто… да заодно и хижины все сносит подчистую. Говорит, будто нельзя так с соседями обращаться… Агрессия прямо какая-то…

- Да пошёл он !.. – возмутился так же прибывший на доклад министр обороны.

- Куда ? – уточнил премьер-министр и достал блокнот.

- В Лигу Сексуальных Реформ! – заявил министр обороны. – Вот туда пускай и катится со своими протестами. Обезьяны им наши не нравятся ! А сами беглых укрывают ! Тоже мне, соседи…

Стаи дрессированных обезьян были любимым детищем министра обороны и самым опасным оружием Путландии. Озверевшие от муштры и недоедания обезьяны с дикими воплями бегали по лесам и горам и ловили крестьян, бежавших за пределы Путландии, спасаясь от непомерных поборов, побоев, арестов и людоедства местных чиновников. Пойманных крестьян бросали в земляные ямы и торжествующие обезьяны прыгали вокруг тех ям и громко ревели, гордо вздымая красные зады.

Впрочем, доставалось от обезьян всем подряд, не только беглым. В прошлом году одна горилла, упившись перебродившего пальмового сока, забралась в крестьянскую хижину и напала на девушку, которая, к своему несчастью, там находилась. Озверевшую гориллу скрутили и сдали в зоопарк и теперь министр обороны лично каждый вечер навещал её с корзинкой фруктов, дабы утешить несчастного сослуживца.

Соседние же государства, терпя неисчислимые бедствия от налётов обезьяньих стай, постоянно слали президенту Мапуту ноты протеста, которые президент пересылал министру обороны. Министр же неизменно приходил в бешенство и столь же неизменно посылал авторов этих нот… Впрочем, пункт назначения, указанный министром, иногда менялся.

Вот и на этот раз министр вышел из себя.

- Наше великое государство, занимающее одну шестую часть побережья реки Замбези, никогда не пойдёт на поводу у кучки интриганов и прохвостов !.. – кричал министр, периодически обрызгивая слюной всех присутствующих. – Наши обезьяны достаточно подготовлены для того, чтобы дать отпор !…

- К дереву его, - приказал президент и отправился на завтрак.

Разбуянившегося министра привязали к дереву и стали окатывать водой из пожарного шланга. Иного способа остановить его красноречие просто не существовало.

Министр дрожал, плевался и требовал отправить его на передовую.

«Орёл» думал президент, прислушиваясь к воплям министра. «С одной стороны вроде шизофреник… Но с другой то орёл !»

Настроение стало просто великолепным.

«Может, олигарха какого на ужин изжарить ?» размечтался президент после сытного завтрака (на завтрак подали мелко поструганного редактора местной телестудии, который имел наглость просить у президента права самостоятельно определять репертуар развлекательных детских программ… вот сволочь !).

Олигархами президент называл тех жителей своей страны, которые имели в собственности хотя бы одну кокосовую пальму. При норме потребления один кокос в день эти мерзавцы ели иногда целых три. Отчего были очень жирными, но при том весьма быстро бегали. Ещё ни разу не удалось изловить кого-либо из них. И это президента ужасно огорчало. Ему очень хотелось попробовать жаркое из олигарха. Но хитрые олигархи равноудалялись в дальние рощи и прятались там в густых кронах деревьев.

«Гады!» думал президент. «С моих же пальм кормитесь ! И никакой отдачи !»

Ему стало грустно. Он подумал, что люди, все люди, что окружают его – это в сущности просто неблагодарные твари… И есть их – это просто неприятная обязанность, а вовсе никакое не удовольствие.

- Эй, министр ! – крикнул президент, выйдя на балкон. – А что, может послать твоих молодцов в набег ? За олигархами ? А то, говорят, они их потому поймать не могут, что взятки от них берут… Бананами ! А ? Во пусть и докажут, что это не так !

- Докажут! – заявил изрядно вымокший министр и запрыгал, пытаясь выбраться из верёвок. – Мы не позволим себя унижать! Наш глаз остёр, рогатки наши быстры! Орангутанги мужеством полны! Мы будем уничтожать всех, не взирая на всё! И кто бы откуда не пришёл!…

- Запевай! – сказал расчувствовавшийся президент и дал отмашку.

И выскочивший на поляну государственный хор запевал грянул старинную боевую песню:

Ой, бананы мои, разбананы!

Ой, широкий ты джунглей простор!

Президент, всхлипнув от наплыва чувств, подхватил величественный этот напев:

Раз пошли на войну обезьяны –

Не вернулись назад до сих пор.

Песня была героическая и очень грустная. Президент окончательно размяк и расплакался.

Слуги увели его в комнату и уложили на диван.

«Не любит ведь никто меня, не любит», думал президент, утирая слёзы. «Думают – легко мне… Думают – развлекаюсь я тут. Деспотом за глаза зовут, людоедом… Тьфу ты! Каких только поклёпов не придумают! А ведь людоедство в наших условиях – единственный механизм обеспечения подлинной демократии. И равноправия! Порядок должен быть во всём, порядок… А ведь в душе то я добрый, тихий… К мясу вот только пристрастился…»

Близился полдень. Время обеда.

Александр Уваров,