…Опять в Чечне война закончилась к 1сентябрю, в советский день знаний и в последний день амнистии. Нарядные школьники, цветы, танцы, Кадыров в белом пиджаке с удостоверением «кандидата в президенты» в кармане. Война закончилась, можно сказать, трогательно и красиво. Последний сдавшийся «боевик», видимо самый непримиримый, так как тянул до последнего дня амнистии, в своем раскаянии поведал о спрятанном в кустах гранатомете, приготовленном ко дню знаний, чтобы пальнуть по школьникам… А теперь смахнем слезу и до следующего выпуска российских теленовостей вернемся в реальность.

Ясно, что трупы, отправляемые ежедневно из Чечни, не могут подорвать моральные устои россиян, вызвав у них сострадание к гибнущим согражданам. Однако их количество вполне может поставить вопрос о рациональности происходящего. Поэтому в ход идет старая испытанная практика сокрытия потерь путем засекречивания и недопущения журналистов на места событий. Потери в живой силе СССР в Афганистане, сравнимы с потерями России в Чечне. Даже если верить только российским источникам, получается, что количество жертв, а, следовательно, и интенсивность боевых действий в Чечне выше, чем в войне СССР с Афганистаном. В сокрытии своих потерь у России накоплен большой опыт еще со времен советско-афганской войны, именовавшейся «Интернациональной помощью».

Когда надежды чеченских граждан полагавших, что количество «грузов 200», убедят Россию в бессмысленности кровопролития не оправдались, появились слухи о том, что власти отправляют на войну лиц с детдомовской биографией, за которых не нужно ни перед кем отчитываться. Однако собрать в таком количестве незаконнорожденных, и отправить воевать, даже для России хлопотно. Механизм сокрытия потерь оказался на удивление прост, и выявить эту ложь оказывается совсем не сложно.

Когда Хаттаб разгромил колонну в районе села Ярыш-Марды и российские СМИ подняли большой шум по этому поводу, некоторые моджахеды выражали недоумение:  «Мы и покрупней, и покруче колонны разбивали, но об этом ничего по телевизору не говорили, а тут такой ажиотаж».

Оказывается, вся причина была в том, что в этой колонне оказалось около сотни призывников с одного города, то бишь Москвы. А 100 трупов в один город (тем более в Москву) – это уже заметно, поэтому нет смысла скрывать от общественности. К тому же Хаттаб заснял весь бой на видеокамеру. И у кремлевских пропагандистов исчезла возможность  поведать, как обычно, о «мужестве и героизме умирающих за Россию с улыбкой на устах».

Но это дела минувших дней. Хотя коль упомянут Хаттаб, хочется сказать, что он так и не проиграл ни один бой и сам способ его убийства, выбранный русскими, путем отравления, только лишний раз доказал его непобедимость. (Дала г1азот къобал дойла цунна).

Кто наблюдал за событиями продолжающейся войны, не мог не обратить своего внимания на то, что когда русские сообщают о своих больших потерях, то это бывают  обязательно подразделения, состоящие из выходцев с одного региона. Не знакомый с принципом формирования ВС может подумать, что российская армия формируется по территориальному признаку.

Сколько бы в день не убивали оккупантов, при распределении их по огромной территории России уровень их смертности не превышает количество умерших от некачественной алкогольной продукции. Если же среди потерь оказывается несколько десятков выходцев с одного региона, в котором засветится партия гробов, то задача усложняется. Тогда в дело вступают пропагандисты со своей очередной «Песнью о Нибелунгах», повествующей о неравной битве с многократно превосходящим противником, состоящим естественно из головорезов-наемников.

Поскольку призываются и формируются в одном регионе (по территориальному принципу) только ОМОНы и милиция, то по статистике выходит, что раз в полгода от «рокового стечения обстоятельств» потери несет какой-нибудь очередной энский ОМОН или «чеченские милиционеры», которые тоже, если подрываются, то меньше 10 человек не умирают.

Но любой побывавший на той войне знает, - там, где есть опасность, никакой ОМОНовец не подойдет за версту, пока там все не будет завалено трупами российских солдат. Даже далекому от войны россиянину известно, что представляет из себя родная милиция. Их жестокость по отношению к беззащитному и их отчаянная трусость при столкновении с реальной опасностью общеизвестна. А по сводкам российской стороны рисуются батальные сцены с ментами, идущими в атаку при поддержке авиации и бронетехники.

Сведения о потерях армии засекречиваются, а трупы равномерно рассылаются по регионам. Исключение, если погибшие из одного региона (как например с ОМОНами).

Конечно, чеченцам от всех этих трупных манипуляций не холодно, не жарко. Они обо всех потерях прекрасно осведомлены. Задача российских властей скрыть это от своих граждан, а если есть смысл скрывать, то скрывают, а значит, можно предположить, что российское общественное сознание еще не совсем атрофировано.

В связи с этим российским пропагандистам приходится постоянно обвинять чеченскую сторону в необъективности. То, что на самом деле путинцы лгуны и отцы лжи, легко понять по тому, как они не допускают в Чечню неподконтрольных им журналистов, в то время как чеченская сторона постоянно заявляет о своей заинтересованности в присутствии независимых журналистов и в объективном освещении событий.

Говорят, у лжи ноги коротки. Но у российской лжи проблемы явно не столько с ногами, сколько с головой. Чтобы убедиться в этом, достаточно включить телевизор, или спросить у чеченских школьников - не мешают ли им взрывы и выстрелы во время традиционного урока мира, проводимого в день знаний.

Руслан Исаков,