В одной из воинских частей Советского Союза, как-то случилось чрезвычайное происшествие. Солдат отправился в самоволку, как водится, напился и, потеряв бдительность при переходе через железнодорожные пути, попал под колеса поезда. В те времена, хоть и по идеологическим соображением, но  жизнь солдата имела некоторую ценность, в отличие от современной России.

Гибель военнослужащего рассматривалась как серьезное ЧП, за которое командиры могли распрощаться с карьерой, а то и свободой. Но, как показали дальнейшие события, несмотря на десятилетия тоталитаризма, не оскудели на земле русской сообразительные умы. Чтобы избежать ответственности, командирами была срочно придумана трогательная история о солдате, отправившемся по служебным делам. По дороге он увидел то ли детей, играющих на железнодорожном полотне, то ли очередную последовательницу Анны Карениной, точно не известно. Известно, что дальнейшие действия солдата, «бросившегося спасать» потенциальные жертвы, были названы подвигом. О чем и было доложено вышестоящему начальству в объяснительных записках.

После того как комиссия убедилась, что в Н-ской воинской части инструкции солдатам по правилам перехода железнодорожных путей доводились на должном уровне и в соответствии с указаниями последнего съезда партии, дело было закрыто. Однако случаем заинтересовались армейские политические структуры, решившие раскрутить историю под лозунгом «В жизни всегда, даже во время застоя, есть место подвигу».

В целях увековечения памяти «героя», в казарме, где проходил службу бедолага, к его личной кровати была приделана памятная табличка с описанием подвига, саму кровать огородили и предписали содержать в образцовом состоянии до окончательной победы коммунизма во всем мире. Шли годы, вместе со сменой времен года, на смену дембелям приходили молодые. Кровать возвышалась на своем почетном месте, вызывая священный трепет у впервые попавшего в казарму молодого солдата. Однако среди проходивших службу в Н-ской части солдат, в курилках и каптерках нет-нет, да и передавалась друг другу подрывная мыслишка – «А Сусанин наш, на самом то деле, заблудился…».

Как известно, знаменитый Сунанин тоже причислен к лику святых, но злые языки, ссылаясь на отсутствие свидетелей сусанинского «подвига», до сих пор поговаривают, что он, на самом деле, хотел помочь полякам, но случайно заблудился. Правда, грузинские историки утверждают, что никакого Сусанина и вовсе не было. А был грузинский монах Тевдоре, использованный иноземцами, оккупировавшими Грузию, в качестве проводника, который завел отряд оккупантов в гиблые места. История эта на Руси приглянулась и была переделана под местные реалии. Короче говоря - дела далекие и темные.

Гораздо интереснее истории, происходящие в наше время. Для идеологического обеспечения великой «контртеррористической» операции, торговцы водкой и сигаретами из Русской Православной Церкви решили причислить к лику святых убитого в Чечне еще в первую войну солдата Евгения Родионова. Свидетелей подвига Евгения не больше, чем у подвига Ивана Сусанина, но это абсолютно не мешает создавать вокруг имени одной из сотен тысяч  жертв военной авантюры Кремля ажиотаж, переросший уже в производство икон с изображением «великомученика», организации крестных ходов и прочих душещипательных мероприятий. Поэтому интересно услышать версию смерти Евгения, рассказываемую его поклонниками.

По их словам, попав в плен к чеченским моджахедам в районе Бамута, солдат Родионов оказался перед выбором принять Ислам или умереть. Его якобы пытали ровно 100 дней (ни меньше, ни больше), затем отрубили голову. «Герой» не только не принял Ислам, но даже отказался снять свой нательный крест. Мать, как раз, и узнала сына по нательному крестику, который злобные чеченцы, требовавшие от Радионава стать мусульманином, не только не смогли снять с пленного в течение 100 дней пыток, но даже не смогли этого сделать после его смерти. Чем не чудо?

Мусульманин, прочитавший это откровенное издевательство над здравым смыслом, изумится не меньше, чем турецкие янычары, обнаружившие в свое время в разных завоеванных странах Османской империей, хранящиеся как святыни, девять правых рук Иоанна Крестителя!..

Чиновников из РПЦ, похоже, настолько увлекла беспошлинная торговля табачно-водочными изделиями, что при создании очередного лживого мифа российской агрессии, они не задумались поинтересоваться элементарными положениями Ислама, которые известны даже мусульманским детям - есть ли в Исламе, даже в самом, по их мнению, радикальном течение, правило насильственного обращения в Ислам?

Кто мог выдумать подобный бред? Можно еще понять проворовавшегося сторожа свинофермы, который заявит, что недостающих свиней съели напавшие на ферму чеченские боевики. Но утверждения о насильном обращении в Ислам запредельно даже для лживой российской действительности.

Один из главных столпов Ислама – добровольное свидетельство веры. Никогда, ни при Халифате, ни в какие другие времена, насильно в Ислам никто не обращался - это противно, в первую очередь, ясному указанию в Коране – «В религии нет принуждения». Если отложить в сторону стакан водки и включить логику, станет понятным - насильно обратить в ту или иную религию невозможно. Тем более, по Шариату не будет законным свидетельство веры, принятое под угрозой оружия.

Так для чего же распространяется эта грязная ложь о «мученике за христианскую веру» Родионове? Разве одного благословления войск, отправляющихся на убийство мирных людей, кремлевским пропагандистам недостаточно?

Может оттого решили использовать нетрадиционные методы черной пропаганды, что «контртеррористическая» операция явно затянулась? Чеченцы, значит, поставили цель обратить в Ислам Россию. Отсюда и первые мученики, не пожелавшие изменить христианской вере и ельцинской Конституции.

Дело о «солдате-мученике» получило такой государственный размах, что в России начались разговоры и о канонизации и находившихся с ним в плену солдат Андрея Трусова, Игоря Яковлева и Александра Железнова. Хотя, по логике российских язычников, почему-то называющих себя христианами, правильней было бы первым святым сделать Юрия Буданова. Как никак ведь одного Буданова назначили искупать грехи всей Российской армии.

Но прежде чем лепить миф о «мучениках за веру», неплохо было бы его создателям поинтересоваться элементарной военной и журналисткой информацией, коль уж в качестве Голгофы, где разыгралась трагедия Евгения, был избран Бамут. Выбор чеченского села с таким зловещим для россиян названием, можно понять с идеологической точки зрения, однако не выдерживает никакой критики, если взглянуть на факты, о которых в свое время на всю Россию кричала кремлевская пропаганда.

Бамут, ведь, известен еще и тем, что в его обороне в первую войну вместе с чеченцами принимали участие добровольцы из Украины. Остается только представить картину, как чеченцы и украинские христиане, обороняющие Бамут, с целью досадить пленному москалю Евгению, обращают его в Ислам. Картина будет покруче «письма запорожцев турецкому султану». Но кремлевские иконописцы могут и не такое изобразить.

Асет Исмаилова,