10 февраля 2004 года. Сейчас не время затевать ссору с Россией. Но именно этим, в общем-то, и занята администрация Буша-младшего (George W. Bush). Почему? В данный момент ее внимание перестает фокусироваться на Ираке, и она была бы рада, если бы американская общественность поступила точно так же. Она хочет, чтобы прекратились внутренние дрязги в НАТО, и, быть может, надеется, что страх перед русским медведем позволит ей добиться желаемого. Ей надоела зависимость от российской нефти.

Прежде всего, Соединенные Штаты не считают, что Россия способна причинить серьезные неприятности. Но тут, они, вполне возможно, ошибаются.

США выбрали в качестве форума для ссоры созванную в Мюнхене в конце прошлой недели конференцию по безопасности с участием более чем 50 стран, входящих и не входящих в Организацию Североатлантического договора (НАТО). Американская и российская делегации неизбежно сразу же столкнулись из-за предлагаемого расширения НАТО на Польшу и прибалтийские страны. Эти планы едва ли новы. Удивление вызвали резкость высказываний американской делегации и острота российской реакции.

Сенатор Джон Маккейн (John McCain), выступая без согласования с командой Белого дома, но при поддержке некоторых лиц, обрушился с критикой на президента Путина за его "новую уверенность в себе". "В Америке и во всем мире решения г-на Путина вызывают озабоченность", - сказал он. Сенатор напомнил, что Россию приняли в евроатлантические институты, исходя из предположения, что Путин привержен свободному рынку, главенству закона, демократии, свободе прессы и уважению к соседям России. "Сегодня представляется, что эти надежды оказались ложными", - сказал он.

"Пора дать знать России, что ее недемократическое поведение и угрозы суверенитету и свободе ее соседей не пойдут ей на пользу. . .но приведут к тому, что Россия будет исключена из сообщества демократических стран Запада и обречена на недоверие и несчастья, от которых она уже начала отходить".

Эти заявления стали эхом того, что менее 2 недель назад написал в газете "Известия" государственный секретарь США Колин Пауэлл (Colin Powell).

Реакция России оказалась куда более быстрой, чем в прошлом году.

Для начала, Сергей Иванов, российский министр обороны, сказал, что Россия сохраняла спокойствие, когда НАТО начала расширяться на восток. Но он предостерег, что, если НАТО построит в Польше и в прибалтийских странах новые военные базы, Россия может создать свои базы в Калининградском анклаве.

Затем Россия вызвала еще больший шок, пригрозив, что может выйти из Договора о вооруженных силах и вооружениях в Европе, который с 1999 года ограничивает количество систем оружия и войск. Россия так и не ратифицировала этот пересмотренный в 1999 году в связи с распадом Советского Союза договор. Но она никогда ранее не угрожала, что выйдет из этого договора.

США могли бы вступить в острую конфронтацию с Путиным в любой момент в прошлом году, с момента противостояния в Совете Безопасности Организации Объединенных Наций во время подготовки иракской войны. Но в тот момент в администрации США имел место раскол между теми, кто считал Россию потерянной, как, например, Францию, и теми, кто считал, что она пойдет на заключение сделки, назначив за это определенную цену (например, потребовав признания ее инвестиций в добычу нефти в Ираке).

В прошлом году Великобритания прочно оставалась во втором лагере. Тони Блэр (Tony Blair), первый западный лидер, который встретился с Путиным после того, как российский лидер был провозглашен исполняющим обязанности президента, в то время доказывал, что эти ухаживания принесут свои плоды.

Президент Буш-младший тоже так считал. В конечном счете, в июне 2001 года он провозгласил, имея в виду Путина: "я заглянул этому человеку в глаза и нашел, что он очень прямодушен и заслуживает доверия. . . Я сумел познать его душу".

Сегодня это уже не соответствует действительности. Почти единственной, кто с этим не согласен, является советник по национальной безопасности Кондолиза Райс, русофил вследствие своей профессиональной карьеры.

Почему такие перемены? Отчасти они обусловлены силой путинской позиции. Почти все думают, что на президентских выборах 14 марта с.г. он будет переизбран на второй срок.

Частично это обусловлено тем, что США полагают, будто Россия воспользовалась отвлечением Америки на Ирак, чтобы обрушиться на независимость средств массовой информации (СМИ) и компании. С точки зрения Вашингтона, трудно делать вид, что Россия все еще движется в благоприятном направлении.

Когда иракские скважины снова заработали на полную мощность, США стали также меньше тревожиться по поводу источников снабжения нефтью.

Однако решение Америки "поддать жару" России, вполне возможно, вскоре покажется недопустимой роскошью. Ей по-прежнему нужна Россия, чтобы окончательно договориться о списании долгов Ирака. Она хочет, чтобы Россия поддержала ее в Организации Объединенных Наций (ООН) в вопросе сохранения жесткой позиции в отношении Ирана, если говорить хотя бы об одном противнике США. Это не такие услуги, которые Москва готова оказывать безвозмездно.

Что касается улучшения американо-германских отношений, об этом можно позабыть до того момента, когда уйдет со своего поста либо канцлер Германии Герхард Шредер (Gerhard Schroeder), либо президент США Джордж Буш-младший. Предполагалось, что на этой неделе будут созданы условия для восстановления отношений, однако этого не случилось. Теоретически, по крайней мере, Германия сделала уступку. Она не станет блокировать решение НАТО принять на себя более значимую роль в Ираке, хотя сама Германия не станет посылать туда свои войска.

Однако едва ли можно говорить, что Германия сделала это элегантно. Министр иностранных дел Йошка Фишер счел себя обязанным заявить, что "абсолютно необходимо принять во внимание риск неудачи и возможные последствия для альянса НАТО". "Чтобы быть честным перед самим собой, - продолжал он, - я не должен скрывать от вас моего глубокого скепсиса на этот счет". Дипломатия, однако, этого от него не требовала, коль скоро рядом сидел министр обороны США Дональд Рамсфелд (Donald Rumsfeld).

Ясно, что американо-германские отношения достигли низкой точки. Доказывать, что это не так, бесполезно. В отличие от многих европейских стран, Германия не может ссылаться на сентиментальные узы с миллионами американцев. Эти узы, разрушенные в первой и второй мировой войнах, восстанавливаются слишком медленно.

В последние месяцы появлялись лишь слабые признаки, что Вашингтон больше не гневается на Берлин - и то только тогда, когда Германия казалась более приемлемой альтернативой, чем Франция. Если взаимные попытки исправить нанесенный урон будут столь же колючими, что и те, которые были предприняты в конце истекшей недели, нужно будет терпеливо дожидаться падения нынешнего правящего режима.

ИноСМИ
The Times