После взрыва на станции "Автозаводская" все, у кого есть альтернативные варианты, выбирают именно их: автомобиль, трамвай, "подбросят друзья" или "пройдусь пешком". И без того адское движение в столице стало еще более сумасшедшим. Люди машинально ищут взглядом пассажиров с сумками и чемоданами. В вагонах никто больше не читает газеты.
В московское метро теперь спускаешься с другим чувством. Я осматриваюсь, находясь еще эскалаторе, который головокружительно уходит вниз со станции "Пушкинская", и мне кажется, что я читаю мысли остальных молчаливых пассажиров, которые сопровождают меня на пути к поездам, там внизу: "Кто знает, вдруг сегодня наша очередь?" Затем появляется успокоительная мысль: сейчас не час пик.
В метрополитене много народу, как и всегда. Поток пассажиров двигается как обычно, с необычайной быстротой, исчезает, снова появляется. Но атмосфера изменилась.
Вхожу в вагон и оглядываюсь в поиске пакетов, чемоданов, смуглых лиц. Мне стыдно, но это происходит автоматически, неотвратимо, неизбежно. Постоянный страх. Вижу, что и другие беспокойно водят глазами. Может быть, я ошибаюсь, но, кажется, в вагоне сейчас никто не читает. Примечательное изменение: московское метро из места, где люди могут почитать, превратилась в место, которое вызывает стресс.
Говорят, что после взрыва на "Автозаводской" все, у кого есть альтернативные варианты: автомобиль (который зимой многие оставляют в гараже), троллейбус, трамвай, "подбросят друзья" или "пройдусь пешком" – выбирают именно их. Движение в Москве, и так давно парализованное, стало абсолютно невыносимым. Есть риск застрять на долгие часы даже поздно вечером. По общему мнению, после теракта ситуация намного ухудшилась.
Терроризм изменил привычки людей. Быть может, через некоторое время все вернется на свои места, если только не взлетят на воздух другие поезда.
При этом кажется, что никто не хочет слишком много думать об этом. Два-три раза, когда во время застолья с друзьями я пытаюсь заговорить о терактах, о войне в Чечне, то замечаю, что почти все уходят от разговора. Это тема, которую они предпочитают забыть, что доказывает, как она давит на людей.
Вагон быстро скользит по тоннелю, и я начинаю считать присутствующих. Все сидячие места заняты, примерно 40. Лишь 10 человек стоят. Значит, всего около 50 пассажиров. Но в час пик вагон вмещает свыше 200 пассажиров. Я живо представляют фотографию разорванного вагона, ставшего овальным из-за взрыва. Внутри никто не выжил. В 8:40 утра в том вагоне не могло быть всего 40 человек. Вот почему все думают, и я так думаю, что жертв не могло быть лишь 40 или 50. Это сейчас признает и мэр Москвы Юрий Лужков.
Газеты тоже написали: возможно, 150, возможно, больше. Снова возвращается призрак фальшивых цифр и лукавства, как после "Норд-Оста" в октябре 2002-го.
Вот еще одна составляющая этой свинцовой атмосферы. Если почитать газеты (почти все), если посмотреть телеканалы (тоже почти все), нельзя не заметить сходства с самыми мрачными советскими временами. Недоговоренности, замалчивание, ложь, фальшивый энтузиазм, натянутые улыбки, патриотическая риторика:
Порой кажется, что находишься в Италии с выпусками новостей, сделанными по одному шаблону. С тем отличием, что нет оппозиции, как нет парламента, достойного называться парламентом. Говорят только власть имущие и друзья власть имущих.
Такая тупая и изолгавшаяся власть, что по случаю 15-летней годовщины ухода из Афганистана министр внутренних дел собрал своих офицеров на конференцию, на которой смысл речи главного оратора – посланника Кремля – заключался в следующем: хорошо, что мы тогда вошли в Афганистан, таким образом мы на 10 лет отсрочили появление исламского терроризма.
Три глупости, одна на другой, однако еженедельник "Московские новости", некогда оплот демократии, дает их без какого-либо комментария, как будто так и должно быть.
Исход президентской предвыборной кампании, которая завершится в середине марта, уже давно предрешен. Победа действующего президента гарантирована, и вопрос только в том, сколькими процентами будет измеряться его триумф.
Один из оппонентов, изначально не имевших ни малейших шансов, исчезает на четыре дня и возвращается одуревший, неизвестно от чего и от кого. Едва придя в себя, он улепетывает в Лондон, откуда не собирается возвращаться, и говорит, что его похитили и применяли против него наркотики.
Другие кандидаты, почти все, заявляют, что не будут участвовать в телевизионных дебатах и, таким образом, будут вести избирательную компанию молча. Неужели у них нет денег, спонсоров? Не исключено и такое, но, прежде всего, они не хотят слишком выставлять себя. А президент, медийная огневая мощь которого легко подавляет всех других вместе взятых, не колеблется вовсю использовать телевидение для саморекламы, как бы пытаясь продемонстрировать всем, что он может свернуть шею кому угодно.
Он повсюду, в том числе в метро, развесил плакаты, на которых написано, что президент обязан соблюдать конституцию. Закон превыше всех и превыше всего. Ранее он объявил, что ничего не будет менять, даже срок президентского мандата, даже закон, который запрещает избираться более чем на два срока, как в Америке. Но он уже передумал: можно подумать о продлении срока до 5 лет. Или до 7.
Еще рано. Следующим шагом – многие этого ожидают – будет разрешение баллотироваться на третий срок и, быть может, на четвертый, как Франклин Делано Рузвельт. В России нельзя уходить на пенсию молодыми – слишком опасно. Нужно умирать у кормила власти.
Инопресса
