В нашем обзоре развития форм и методов общения властей России с ее народом, мы решили ограничиться описанием славных деяний исключительно тех правителей, которые в российской истории получили эпитет «великих». В предыдущих статьях цикла мы описали нарастающую любовь и заботу к российскому народу Иоанна Грозного, «Великого Государя», и Петра Великого. Настало время вывести на сцену царицу-императрицу Екатерину, которая, как известно, именуется в российской истории «Великой».

Почему-то принято думать, что царствование «либеральной» Екатерины (в ее друзьях числились знаменитые французские философы-вольнодумцы) в России установился чуть ли не «социальный мир», а кровавый бунт Пугачева – всего лишь досадный эпизод, немного омрачивший это блистательное правления. Однако историк царствования Екатерины бесстрастно отмечает: «Никогда – за всю историю государства Российского, даже в свирепые времена Ивана Грозного и Петра I, даже в умалишенные времена Анны Иоанновны, никогда не было в России такого количества казней, заговоров, судебных процессов».

Это признание многого стоит. Оно, в числе прочего, свидетельствует о том, что если в кровавой истории России что-то и может быть охарактеризовано как «поступательное развитие», то только нарастание террора и все более изощренных форм убийства людей. А ведь мы еще не дошли до Ленинского и Сталинского террора, мы пока описываем царствование «великих людей», которые в глазах современных русских национал-патриотов выглядят как некая позитивная противоположность «ненавистников России», «евреев-большевиков».

Продолжая сравнение «истинных русских людей» с «жидо-масонами» эпохи большевиков, сделаем небольшое отступление и вернемся немного назад, в эпоху Смуты (начало XVII века), которая, хоть и названа в российской истории «великой», но которая пропущена в нашем обзоре по причине того, что в ту эпоху на российском троне не сидел властитель, носивший эпитет «великого». Одним из первых пунктов обвинений большевиков в ненависти к русскому православному народу является факт уничтожения «жидо-масонами» тысяч православных церквей. А вот как описывает русский историк то, что сделали с Россией, ее столицей и ее храмами в эпоху Смуты простые русские люди:

«Несколько лет никто не сеял и не пахал. Открыто процветало людоедство. В складах и амбарах стояли бочки с человеческой солониной. Воронье кружило над сожженными городами и селами. Было взаимно истреблено не менее полутора миллионов людей, при тогдашней численности населения царства чуть более трех миллионов. На площадях загубленных городов выли волки. Сгорела дотла Москва, на этот раз вместе с Кремлем и царскими палатами. Царские сокровищницы, включая коронационные реликвии, были похищены. Даже полы в палатах были разобраны. Царские терема сожжены. Разграблены и осквернены соборы. По России было уничтожено и разграблено храмов и монастырей не менее, чем в большевистские времена».

Как мы видим, гражданскую войну с взаимным истреблением русскими русских, «экспроприацию экспроприаторов», голод и людоедство, грабежи и уничтожение соборов и церквей в Россию принесли вовсе не «жидо-масоны» и большевики – последние только творчески развили славные традиции, издавна сложившиеся в Державе Российской. Впрочем, большевики так и не смогли превзойти некоторые чисто российские национальные «рекорды». Например, истребить за десяток лет половину населения страны. Или не просто уничтожать храмы и монастыри, а при этом насиловать всех без исключения монахинь, как это сделали в Новодевичьем монастыре православные казаки, подвергшие надругательствам в числе прочих инокинь и несколько бывших цариц и царевен.

Но вернемся в эпоху Екатерины Великой, о которой А. С. Пушкин оставил проникновенные слова: «Со временем история оценит влияние ее царствования на нравы, откроет жестокую деятельность ее деспотизма под личиной кротости и терпимости, народ, угнетенный наместниками, казну, расхищенную любовниками, покажет важные ошибки ее политической экономии, ничтожность в законодательстве, отвратительное фиглярство в сношениях с философами ее столетия, – и тогда голос обольщенного Вольтера не избавит ее славной памяти от проклятия России». Пушкин был большой оптимист – в России никто и не думает проклинать Екатерину, а напротив – все называют ее «Великой».

Опять дадим слово русскому историку, описывающему правление Великой Императрицы: «Треть населения Империи живет с клеймами, как собственный скот, чтобы не бежали и не эмигрировали. Уничтожается последняя вольница в Запорожской сечи, а крепостное право распространяется на Украину. Императрица издает указ о вольности дворянской и выносит смертный приговор Радищеву за книгу, в которой пастельными тонами живописуется истинное политическое и моральное состояние страны».

«В эпоху Екатерины начальником Тайной канцелярии (названной «экспедицией») был Степан Шешковский. Кнут, плетки, палки, просто избиение на допросах были совершенно обычным явлением. Современники боялись Шешковского как огня… Обычно Шешковский начинал допрос с неожиданного удара допрашиваемого тростью по лицу, чтобы «привести в изумление». Современники вспоминают, что сам Шешковский мастерски, демонстрируя старую выучку, работал кнутом и плетьми с элементами даже некоторого артистизма. Был чрезвычайно набожен. Камера пыток была сплошь уставлена иконами, перед которыми под стоны и крики терзаемых Шешковский с умилением читал акафисты сладчайшему Иисусу. Многие не выдерживали пыток и «испускали дух», по выражению современника. С оставшихся в живых бралась «под страхом смертной казни» подписка, подтвержденная клятвой, что они обязуются никому, ни при каких обстоятельствах не разглашать того, что с ними делали в Тайной экспедиции.

Вместе с тем Шешковский вел и научную работу: впервые в истории России (а, возможно, и мира) разработал систему жесточайших пыток, не оставляющих видимых следов, но превращающих пытуемого в физического и психического инвалида. Эта система с успехом применяется и до наших дней. Радищев потерял сознание только от одного известия, что его будет допрашивать Шешковский.

Имея почти неограниченные полномочия, Шешковский по вечерам ходил по некоторым частным домам и порол плетьми хозяев, попавшихся на какой-либо либеральной болтовне. Екатерина повсеместно поощряла подобную деятельность службы безопасности».

Как мы видим, эпоха просвещенной императрицы внесла свою лепту в развитие пыточного дела в России: во-первых, с людей, подвергшихся истязаниям, берется подписка о неразглашении; во-вторых, разрабатываются изощренные пытки, не оставляющие на теле допрашиваемых никаких видимых следов. Когда мы перейдем в эпоху «новой демократической России» Ельцина и Путина, не будем забывать, что заслуга разработки этих методик «следственного дознания» целиком принадлежит приближенным великой императрицы, подруги европейских философов-просветителей. А теперь кратко обобщим время ее правления:

«Свирепо подавлены кровавые восстания Железняка и Гонта. Страшная крестьянская война под руководством Пугачева пошатнула трон Великой Екатерины. Но он устоял. А подавление восстания конфедератов даже подняло «рейтинг» императрицы в глазах безумствующей черни. Конфедератам рубили руки и ноги, отрезали носы, резали языки, рубили головы. Публичная казнь Пугачева четвертованием была только прелюдией развернувшейся вакханалии расправ. Сотни его сторонников четвертованы и подвешены за ребро. Тысячи и тысячи виселиц в калмыцких, киргизских, башкирских степях служат своеобразными ориентирами для сотен тысяч оставленных в живых. Тысячи солдат, умерших под палкой. Сотни и сотни колесованных уральских работных людей».

Алхазур Эрбиев,