Путём несложного анализа можно легко понять, что одной из существенных причин поддержки Западом антинародного курса кремлёвского русбаши Путина является страх перед возможным распадом России.

Политическая препарация двадцатилетнего периода (от прихода к власти в СССР Михаила Горбачева в 1985 году до истечения первых десяти лет независимости бывших республик СССР) помогает выявить определённую закономерность в дальнейшем развитии отдельных стран постсоветского пространства.

С одной стороны, ведь именно за этот период произошла ощутимая дезинтеграция СССР. Нет никаких сомнений в том, что национально-освободительные тенденции на Кавказе тоже являются прямым продолжение данного вектора развития.

А в Чеченской республике Ичкерия продолжается кровавая война, в которой чеченский народ борется за свободу и независимость своего государства с российской империей.

Да, борьба чеченского Сопротивления с трагической случайностью совпала по времени со вспышкой антизападного терроризма, условно объединяемого под пресловутой маркой «Аль-Каиды».

Но основным двигателем русско-чеченской войны является неспособность противоборствующих сторон: первой - одним решительным ударом добиться коренного перевеса и воссоздать свою независимую государственность, а другой – подавить Сопротивление первой и сохранить целостность своего бандитского государства.

Именно этим объясняются попытки нынешнего кремлёвского руководства заниматься новым государственным «строительством» по чертежам середины ХХ века.

За годы «царствования» алкомана Ельцина (1991-1999) великодержавно-реставрационные настроения в правящем классе России взяли верх над демократически-обновленческими, военные и спецслужбы заняли ключевые позиции в высших эшелонах прогнившей российской власти.

Всеобъемлющая милитаризация российской политики, последовательное отключение демократических процедур объясняется многими обстоятельствами.

Понимание того, что политическая и экономическая свобода - это эквивалентная компенсация за распад СССР в 1991-1993 годах в сознании российского общества не смогло прочно закрепиться.

Поэтому вторая половина 90-х годов стала временем дестабилизации. Вернувшись к власти из тёмных лубянских лабиринтов, реакционные силы из советских спецслужб начали «исправлять» положение.

Идеология «вертикализации» власти, которую проводит нынешнее руководство России, ликвидация многопартийной системы и свободных СМИ являются предложением населению страны передать полномочия по принятию жизненно важных решений властной секте путинских назначенцев.

Самое удивительное заключается в том, что население России не возражает против лишения его политических функций. Причину этого феноменального и антиестественного явления человеку с неповреждённым разумом понять, видимо, не дано.

Секта путинских назначенцев, пришедшая к власти с помощью медийных манипуляций и добившаяся признания в качестве легитимных руководителей Российской Федерации, вынуждена, однако, обезопасить себя от неожиданных эксцессов.

Они вводят всё новые законодательные ограничения, которые в перспективе позволят им и впредь обходиться без политического участия населения в формировании органов управления Россией.

Свое положение у власти путинская группировка укрепила. Но обещания стабилизировать страну смогла исполнить лишь на уровне идиллических телевизионных картинок, методом массированного промывания мозгов.

Главной фабулой этих картинок является тезис: «Великая держава Россия со всех сторон окружена ненавистными врагами во главе с США».

Именно эта идеологическая мулька определяет сегодня взаимоотношения России и с Украиной, толкает кремлёвское руководство на пока еще словесную агрессию против крупнейшего из западных соседей.

Для лучшего понимания этой агрессии следует понять непосредственных исполнителей политики аннексии.

С одной стороны, имеет место реакция среднего звена управленческо-спецслужбовской элиты на утрату Россией статуса сверхдержавы.

С одной стороны, Россия всё ещё обладает огромным ядерным потенциалом, а с другой – не может преодолеть героическое чеченское Сопротивление на Северном Кавказе, но вместе с тем пытается с прожорливой империалистической жадностью аннексировать территории на Южном Кавказе и в других сопредельных странах.

Психологический разрыв в самосознании и комплекс «державной неполноценности» преодолевается с помощью политической символики и заполняется «теорией заговора»: считается, что все непосредственные соседи России только и ждут ослабления бывшей колониальной империи, дабы оторвать от нее «кусок пожирнее».

Чеченское Сопротивление – как одно из естественных и ожидавшихся следствий роспуска СССР – Кремль последовательно повышает в статусе – вплоть до объявления войны в Чечне «сражением с глобальным исламским терроризмом».

Если в начале 1990-х годов Ельцин боролся с чеченцами, возглавляемыми в то время Джохаром Дудаевым, в рамках контрсепаратистского «наведения конституционного порядка», то уже к середине 1990-х борьба с чеченцами приобрела новое историческое измерение.

Отсчет повели от последней трети ХIХ века, когда Российская империя завоевала весь Северный Кавказ.

В этом новом политическом контексте многие российские граждане стали ретроспективно оправдывать и депортацию чеченцев в 23 февраля 1944 года, и жестокости «царской цивилизации», которую «претворить в жизнь» вызвался тогда палач чеченского народа Ермолов.

В отношении стран Южного Кавказа Кремль пытается осуществлять политику «аннексии через «миротворчество».

Взяв на вооружение распространенную в экономической жизни систему «крыши» и «отката», Кремль «миротворчествует» в спорах между Грузией с одной, Абхазией и Южной Осетией – с другой стороны.

Ставка для Грузии очень высока: Кремль-«миротворец» не скрывает своей готовности присвоить при случае в качестве «отката» ту или иную территорию.

За 10-12 лет конфликтов на Северном (с 1994) и Южном (с 1992) Кавказе ни российская дипломатия, ни армия с поставленными перед ними задачами не справились. Это однозначно.

Универсальное объяснение гласит: в случае с Грузией Кремлю, якобы, противодействуют США, а в Чеченской Республике Ичкерия – международный исламский терроризм «Аль-Каиды».

При этом фактически кремлевское руководство загоняет себя в неразрешимое противоречие: на Северном Кавказе оно борется с «сепаратизмом» чеченцев, на Южном – разжигает действительный сепаратизм абхазов и осетин.

При этом методом, взятым на вооружение Кремлём, является решительное применение силы, где сверхзадачей оказывается не урегулирование нескольких конкретных конфликтов, а восстановление имперского величия на возможно большем участке бывшей советской территории.

Потенциальная угроза дальнейшего распада Российской Федерации вследствие такой политики на деле видна невооружённым глазом.

Дабы обезопаситься себя от такого развития событий по границам национальных образований (так называемых «субъектов федерации») - хотя бы на период собственного правления - Путин торопится ликвидировать федеративный характер российского государства.

Однако даже успех на этом пути не избавляет от кошмара: распространения «язвы» центробежных тенденций национальных республик с Северного Кавказа на Прикаспий и Поволжье.

Крайняя нежелательность такого развития событий для России и для остального мира не может быть гарантией сохранения статус-кво: достаточно сравнить карту СССР и его 15 республик 1989-го года с картой РФ образца 1991-го.

Вместе с тем, актуальна и другая угроза – аннексии Россией некоторых оставшихся без надзора или действенного контроля территорий – от Белоруссии на западе до Южной Осетии и Абхазии на юге.

В России существуют силы, бросающие агрессивный вызов и соседним странам и собственному населению.

За минувшие 15 лет руководство России оказалось не в состоянии ответить на этот вызов.

Более того, в случае Чечни действия правительств Ельцина и Путина лишь усугубили трудности РФ.

Объявив на весь мир (сколько раз уже и не припомнишь!) «победу» над чеченским Сопротивлением, русские оккупанты попали в капкан партизанской войны чеченского народа, сделав территорию России дырявой для таких эксцессов, как события в Беслане.

Касаясь необходимости поддержать правительство России, друг Путина канцлер Германии Герхард Шрёдер заявил однажды: «Государство вновь обязано приступить к исполнению своей функции защитника, не будучи вынужденным покупать эту защиту у мафиозных элементов».

В вопросе о том, с какого конца Европе следовало бы начать помогать России защищать сограждан Шрёдеру надо было бы быть осторожным.

До сих пор политика некритической поддержки президента Путина преподносится на Западе как прагматизм.

На деле, однако, эта политика представляет собой инстинктивную реакцию трусливого «съёживания» на столь же инстинктивные агрессивные телодвижения Кремля, машинально пытающегося подхватить хоть какие-то куски советского имперского наследия.

МИД России протестует против попыток вмешательства во «внутренние дела» РФ в Чечне, но раздает российские паспорта гражданам Абхазии или Южной Осетии – никем не признанных сепаратистских образований, официально входящих в состав соседней Грузии.

Русскоязычное население Украины Кремль пытается превратить в инструмент политического подчинения соседней страны своему диктату.

В отличие от русских в России, русские на Украине могут принимать участие в свободных выборах.

Пример бесконечно более слабой русской общины в странах Балтии свидетельствует: даже явная дискриминация носителей русского языка не смогла помешать политическому волеизъявлению людей.

Первый русскоязычный депутат Европарламента представляет Латвию.

И, наоборот, в России мероприятия по ограничению демократии в самой обширной по площади стране мира сопровождаются ограничениями даже на передвижение.

Система регистрации иногородних без прописки в населенных пунктах в сочетании с укреплением «вертикали власти» и вкупе с отменой независимых СМИ означает превращение России в полицейское государство.

Например, именно это обещает сегодня народу Украины Виктор Янукович, рекламируя так называемое «двойное гражданство» и называя «смешными» опасения тех своих сограждан, кто переспрашивает, а не придется ли новым молодым гражданам России влиться в ряды российских контрактников и воевать в Чечне против сил чеченского Сопротивления.

На фоне десятилетней русско-чеченской войны это совсем не праздный вопрос. И уж во всяком случае не «смешной».

Это как раз вопрос прагматики: густонаселенная и более демократическая соседняя страна в случае ее аннексии Россией станет жертвой ресоветизации со всеми вытекающими отсюда глобальными последствиями.

И наоборот. Если бы Западу удалось отстоять политическую независимость Украины от России и способствовать сосуществованию в этой стране русского и украинского языков, опираясь на европейские образцы или Канаду, то такой пример мог бы со временем стать заразительным и для россиян.

Россия должна увидеть, что русские люди тоже могут жить в демократической стране, могут построить демократическое государство, не угрожающее старым и новым соседям.

Шанс стать такой демократической страной первой получает сегодня Украина. И Европа обязана помочь ей отстоять этот шанс.

Владимир Тищенко