Москва, 9 мая 2005 года. За длинный стол в зале, заполненном журналистами, садится 50-летний мужчина. Это президент Республики Польша Александр Квасьневский. Мгновение он молчит. Затем начинает говорить - дрожащим, но уверенным голосом: 'Победа 1945 года принесла свободу многим народам. Однако многим другим она принесла порабощение. Для Польши и стран Восточной Европы это была смена одной оккупации на другую. Оккупации, продолжавшейся до 1989 года, последствием которой была смерть тысяч польских патриотов, депортации в Сибирь, а также навязывание нашей стране преступной коммунистической системы, сломившей миллионы человеческих характеров.
Среди сломленных, должен со стыдом это признать, был и я. Тем более я хотел бы отдать дань памяти полякам, имевшим больше духовной силы и отваги, и отдавшим свою жизнь, сражаясь с советским господством за независимую Польшу'.
Квасьневский склоняет голову. Через минуту он продолжает: 'Сегодня от имени польского народа я хотел бы обратиться к господину президенту Владимиру Путину, чтобы тот подтвердил, что ялтинская система принесла народам Восточной Европы не независимость, а порабощение. Чтобы он признал то, что его соотечественники осуществили крупнейшее в ХХ веке преступление геноцида. Чтобы он почтил память жертв советского тоталитаризма. . .'
Конечно же, эта история полностью высосана из пальца. Ничего подобного не случится. Я описал ее так сухо и маловыразительно, потому как даже не могу себе представить пресс-конференцию, на которой из уст нынешнего президента Республики Польша раздаются настолько сильные и однозначные слова. Хотя сегодня, пожалуй, лишь такие слова, произнесенные в столице России, могли бы оправдать визит Александра Квасьневского на празднование 60-летия окончания войны.
Еще пару дней тому назад поездка Квасьневского в Москву, казалось бы, была желательной. Многие обращали внимание на то, что наше отсутствие обострило бы и так напряженные польско-российские отношения, что оно могло бы быть использовано Россией против нас самих. Эти аргументы по-прежнему актуальны. Однако в эти дни произошло нечто, что заставляет нас еще раз задуматься: на трибуну почетных гостей россияне пригласили также Войцеха Ярузельского. И сделали это затем, чтобы дать щелчок по носу непокорному соседу, с полным осознанием того, что Ярузельский является для нас символом советского господства над Польшей. Ясно (хотя и, наверное, оговорившись) выразил это лидер СДЛС (правящая в Польше партия - прим. пер.) Юзеф Олексы, говоря о том, что присутствие Ярузельского в Москве будет 'вполне уместным'. Боюсь, что так же весьма 'уместным' будет теперь в Москве Александр Квасьневский. И не потому, что, как утверждает Ярослав Качинский, у них там имеется на него какое-то агентурное дело. Проблема глубже, нежели только лишь в вероятных 'крючках' для Квасьневского.
Нынешний президент - выгодный партнер для россиян: у него отсутствует черта, которую можно назвать патриотической эмоциональностью. Он не чувствует то, что ощущает большинство поляков. Русским об этом известно: они помнят, как он качался на ногах и нес вздор на кладбище в Харькове (где захоронены останки расстрелянных польских офицеров - прим. пер.), а потом никогда за это не извинился.
Подобным образом сегодня Квасьневский не замечает неуместности в совместном с Ярузельским полете в Москву на борту президентского авиалайнера. Не пугает его и то, что на московской трибуне рядом с ним встанет - как представитель независимой Польши - глава ВРОН (Военный совет национального спасения - орган, действовавший в период военного положения - прим. пер.) и автор военного положения.
Поэтому если президент не сможет переломить себя и заявить русским прямо в глаза о всех польских обидах, то пусть уж лучше он останется дома. На протяжении последних пятнадцати лет он пытался позиционировать себя в качестве современного социал-демократа. Зачем же сейчас возвращаться к имиджу промосковского коммуниста?
"Newsweek Polska", Польша
