Как и почему бывшая советская республика стала «центром международного исламского террора»? Вот один из примеров. Бекхана Бакалаева знаю лично, так как ему дали международный статус беженца, и я как член «Международной Амнистии» содействовала, как могла, ускорению его выезда.
Бекхан в
Он с женой Седой и маленькой дочкой Жасминкой уехал в Баку. Но и там не было покоя. Сначала семья, как все семьи чеченских беженцев, брошенные без средств к существованию, крайне бедствовала. Потом начались преследования даже там.
Мы стали переписываться, благо, техника наших дней дала нам такую «роскошь общения».
Сейчас семья – вдалеке от бывшего Союза. К Жасмине прибавились еще Хабиб и совсем маленький, Малик.
Из электронных писем Бекхана мне.
«Вы знаете, я давно хотел написать вам о первом дне моего задержания... Итак. Солнечное утро 26 июня 2001, я, как всегда, проснулся в веселом настроении, я был очень жизнерадостным, ведь мне казалось, что я очень счастливый человек.
Я вышел на улицу... Жена давно уже встала, подмела двор и приготовила завтрак. Мы сели под верандой за стол и обсудили наши планы на этот день. Я оделся, взял портфель, сел в машину. Жена, как всегда, открыла мне ворота и улыбнулась мне, мы посмотрели друг другу в глаза, и я поехал, а она долго смотрела мне вслед... Она не знала, что будет ждать и искать меня 19 месяцев...
Я выехал из села и приблизился к блокпосту на улице Жуковской. Я всегда проезжал через этот пост и без всяких опасений подъехал к нему и протянул свои документы омоновцу, стоявшему на посту. Он посмотрел на меня и велел выйти из машины. Я последовал за ним к регистрационной будке. Никто не появлялся. Подождав минут пять, я обернулся, чтобы посмотреть, что происходит, - и вдруг получил удар прикладом в лицо. Я до сих пор помню, как я падал и видел лица проходивших мимо поста двух девушек, они были ошеломлены и очень испуганы. Очнулся я в какой-то машине, мои руки и ноги были перевязаны, на голове был мешок, он был весь в крови, не знаю, моей ли или до меня уже кого-то в этом мешочке держали. В этот момент кто-то закричал: «Он приходит в себя!», и я получил очень сильный удар по голове уже второй раз. Не знаю, сколько я находился без сознания, но пришел я в себя в какой-то комнате, скорее всего, это был подвал. Я подумал, что это, наверное, конец: я не мог двинуться, все тело ужасно болело, руки и ноги отекли, и я понял, что они перевязаны железной проволокой. Я начал потихоньку молиться, я ожидал прихода смерти, но я не понимал, за что меня убивают. Я думал обо всем, я думал о семье, передо мной прошла почти вся моя жизнь... В комнате стоял страшный запах - запах крови, адреналина, трупов, запах смерти. А я лежал, я был так беспомощен, я ждал, что будет дальше.
Вдруг в комнату вошли люди, по голосам я понял, что их трое или четверо. Как только они вошли, они начали бить меня ногами, но ничего не говорили... Собравшись с силами, я как мог спросил: «За что, ребята, за что?». –И мне ответили: «Ах ты, сука, ты еще спрашиваешь, за что!» Меня подняли и посадили на стул так, что спинка стула оказалась между руками и спиной...
Меня арестовали. На следующий день меня повели к моей машине на «обыск». Конечно, «нашли» гранаты и патроны, хотя по мне было ясно видно, что я никогда ничего подобного в руках не держал. Но все мои попытки доказать им, что я никогда не носил оружия встречались избиениями и грязной руганью.
Меня держали 13 дней. Все это время не снимали мешок с моей головы, и я ничего не видел. Я мог только слышать голоса моих соседей по камере и различил, что их двое. Нам было запрещено разговаривать. Нас много раз били за малейшую мелочь, которая им не понравится. Меня пытали электрическим током, разорвали мясо на пальцах, сломали их, сломали палец на ноге... В результате пыток правая рука и ноги утратили чувствительность. Все это делалось, чтобы заставить меня подписать протокол о том, что в моей машине найдено оружие. Не выдержав пыток, я подписал... И понял, что подписал себе смертный приговор.
Мне предъявили обвинения: участие в бандформированиях и терроризме. Девять дней я старался, невзирая на пытки, сопротивляться подписанию этих обвинений, но каждый раз следовали пытки и избиения. В результате их мои ноги утратили чувствительность, и я едва мог передвигаться. До сих пор левая нога так и не обрела чувствительность.
На десятый день я не выдержал и подписал все, что они хотели. Кроме «участия в бандформированиях» и «терроризма», меня обвинили в «обладании незаконным паспортом», так как мой паспорт был выдан во время президентства Масхадова. После того, как я подписал все, они поняли, что я уже дошел, и уделяли мне меньше «внимания», хотя время от времени пытали.
За все время моего заключения никто из родных не знал, где я нахожусь...
На семнадцатый день я был отправлен в Чернокозово (печально знаменитый фильтрационный лагерь, ставший известным на весь мир «благодаря» заключению там известного журналиста радио «Свобода» Андрея Бабицкого – Н.Б.), где условия были еще ужаснее и избиения – еще более жестокими. На 21-й день меня отправили обратно в фильтрационный лагерь в Грозный, где пытки продолжались еще месяц; затем – снова в Чернокозово, и опять – в Грозный.
9 месяцев меня держали в таких условиях, не начиная судебного дела и даже официально не предъявив мне обвинений. Они не могли найти ни одного свидетельства моего «участия в бандформированиях» и были вынуждены снять это обвинение.
Однако меня не освободили. 19 марта 2002 года меня переправили в тюрьму в Пятигорске. Меня там «встретили», как везде, «коридором палок». Нас, чеченцев, держали в самых худших условиях по сравнению с другими заключенными: 21 человек в камере, расположенной в подвале. Окно было плотно затемнено, ни малейшей щелочки. Мы потеряли счет дням и ночам... И вот однажды затемнение чуть-чуть отошло, и к нам в камеру пробрался маленький солнечный лучик! Я так обрадовался! Там, за стенами, продолжается жизнь, и может, я еще увижу солнышко, увижу свою любимую жену, своих родных!..
19 апреля 2002, наконец, начался суд, а 24 апреля уже огласили приговор. По статье «терроризм» я был оправдан, но по статье «обладание незаконным паспортом» - осужден на 3 года и 2 месяца в исправительно-трудовой колонии. Мне откровенно объяснили, что они не могли меня полностью оправдать, потому что я чеченец.
Меня держали в тюрьме Пятигорска шесть месяцев в этой подвальной камере, где было очень холодно и сыро. Меня держали весь календарный срок, хотя по закону РФ один день в тюрьме равен трем дням колонии.
В июне меня снова «навестили» сотрудники ФСБ. Снова пытали меня два дня, требуя сознаться в том, что я – не Бакалаев. Однако они не доказали это и оставили меня.
3 сентября меня отправили из Пятигорска в Волгоград, где я продолжал отбывать срок. Соседом по камере был чеченец, и снова нам обоим был устроен «особый прием»: нас избили до потери сознания и бросили в камеру.
15 сентября меня переправили в тюрьму в Соликамск,печально известную тюрьму «Белый лебедь» где отбывают срок пожизненно заключенные. Там меня «приняли» так, как в первые дни задержания в Грозном. По соседству отбывал срок еще живой тогда полевой командир Салман Радуев, и я каждй вечер слышал его крики, когда его пытали во дворе.
23 сентября я был отправлен в тюрьму «Красный лебедь» в
Везде «гостеприимство» различалось лишь интенсивностью избиений: где-то били чуть меньше, а кое-где – просто невыносимо. В колонии было 19 чеченцев, в том числе Мумади Сайдаев, 73 летний соратник Масхадова. Нас принуждали к тяжелому труду: даже когда мороз был ниже 50 градусов, мы должны были работать на лесоповале. У многих из нас не было теплой одежды; некоторые были не в силах справиться с работой – их куда-то увезли, и мы их больше их не видели... Мы обмораживали руки и ноги; почти все заболели туберкулезом.
Я провел в Соликамске 5 месяцев... Вдруг меня освободили! Официально – потому, что отбыл половину срока. Но в действительности, меня, наконец, нашли мои близкие и выкупили.
17 января 2003 родственники забрали меня домой. Но на следующий же день военные в масках ворвались в дом, где я остановился. К счастью, меня в тот момент в доме не было, и они, обыскав весь дом, ушли, прихватив кое-что из вещей, что им понравилось. После этого «визита» я «исчез» из своего дома, пока мне не сделали паспорт. Получив паспорт, я немедленно выехал из Чечни в Баку.
В Баку мне дали в УВКБ ООН статус беженца».
Такая вот история «чеченского террориста». Дальнейшее уже происходило на моих глазах. В Баку семья Бакалевых была отобрана для переселения в Канаду. Но бюрократическая волокита тянулась почти два года. Все это время надо было как-то продержаться – без малейшей работы, с мизерной помощью от УВКБ ООН: 60 дол. раз в три месяца. На эти, с позволения сказать, деньги, - снимать квартиру, хоть как-то питаться, растить двоих маленьких детей... О лечении Бекхана после столь тяжких травм и речи не могло быть: «даром лечиться – лечиться даром». А у него – гематома берцовой кости и утрата чувствительности руки и ноги. И еще – каждую ночь – «возвраты» пережитых ужасов.
Я решила применить печальный опыт узников еврейских гетто и посоветовала Бекхану единственное «доступное» средство если не лечения, то хотя бы некоторого облегчения: записывать «возвраты», выплескивать их в письмах мне, всеми возможными способами давать им выйти... Если бы я предвидела, чем это может закончиться!
Не знаю уж по какой причине, но в середине октября, после Бесланской трагедии и в преддверии визита Путина в Баку, местные «правоохранители» прошлись по чеченским беженцам. Ворвались и в квартиру, где проживали Бакалаевы. И опять ему повезло: в тот момент он отсутствовал. Лишь напугали жену и малышей, а также... забрали все записи с «излияниями».
С тех пор для Бекхана начался новый круг ада: ночевка в домах друзей, в тесноте, в невозможности жить с собственной семьей (виделся с ними лишь эпизодически). А отъезд в Канаду, как назло, все откладывали и откладывали...
Включились все, кто знал Бекхана, и кто не знал, - тоже. Мы разослали его историю по всем правозащитным организациям. Огромное спасибо необходимо выразить канадскому писателю Джону-Арно Лаусону – он отправлял десятки обращений канадским властям.
Наконец, лишь в январе 2005 дело сдвинулось: назначена конкретная дата отъезда. 25 февраля Бакалаевы вырвались из ада...
...Я бы не писала всего этого. Мне не хочется, чтобы Бекхан, прочитав все описанное, снова был захлестнут пережитым. Как жаль, что медицина еще не научилась изымать из памяти человеческой то, чего в ней не должно оставаться, – для того, чтобы просто нормально жить!
... Но нет. Даже на другом полушарии Земли достает Бекхана его прошлое.
Вот его письмо, уже из Канады.
«Арсанукаев Руслан Вахаевич, 1985 года рождения. В 2003 году он приехал в Баку, после того, как убили его брата Рустама 1979 года рождения, а после этого задержали и посадили его второго брата Муслима на 12 лет. Руслан, опасаясь за свою жизнь, уехал в Баку.
Так как у него нет ни отца, ни матери, которые погибли от бомбовых ударов российской армии, он был вынужден жить у своих знакомых и друзей. Долго Руслан кочевал по знакомым, он жил у Вахи Банжаева и вот когда Ваха Банжаев уехал в Европу, он перебрался жить ко мне. Ночевал то у меня, то у других знакомых.
Дома, в Чечне, у него остались 15-летний младший брат и 16-летняя сестра. Руслан все время, находясь в Баку, думал о них, все время твердил, что очень за них боится, и терзался, что ничем не может им помочь. Он очень боялся, что заберут и изнасилуют его сестру, ведь в последнее время эти убийцы начали охоту на женщин.
Однажды Руслан пришел ко мне и сказал, что хочет поехать домой, сильно переживает за сестру. «Если умрем, то вместе», - добавил он.
Я долго его уговаривал не ехать, ведь его наверняка заберут или убьют, потому что убили почти всю семью... Но я не мог его переубедить.
Я дал ему кое-какие мелкие деньги на дорогу. В ноябре 2004 он уехал домой. А потом я уехал из Баку и потерял связь с ним.
Я был ошеломлен, увидев... 8 мая его лицо на первых полосах российских СМИ! Рслан, маленький, я его так и называл – малыш. Совсем ребенок – и из него сделали полевого командира, амира! Мне стало не по себе.
Его обвинили в том, что он намеревался взорвать «правительство Чечни»! А меня - в том, что дал ему 30 баксов – доехать до дома.
По байкам Шабалкина, он, такой амир, не сделал при задержании ни одного выстрела и даже попытался сбежать, как мальчишка! У него даже пояса шахида не оказалось, который даже у женщин всегда «находят». А еще смешнее, что он своим маленьким, худощавым телом ползал по канализационным трубам и искал выход к дому правительства! Можно подумать, что Грозный – это Москва с канализационными коллекторами и подземными коммуникациями. Но любому здравомыслящему человеку, кто взглянет на последние фото Грозного, станет понятно, что там нет не только канализационных труб, но и самого города почти нет... Но Шабалкин, видимо, до Чечни был канализационником и трубочистом и поэтому хорошо разбирается в этих сложных системах.
А Руслан, выходит, как приехал в Чечню, так сразу не только нашел канализационные трубы, но и ухитрился затащить туда КАМАЗ со взрывчаткой!
И, видимо, вход в трубу, едущую к дому правительства в Грозном, начинается селе Старая Сунжа, где его и поймали? Это – за
Интересно, что Шабалкин так заврался, что перепутал, где он сам находится, и сказал буквально следующее:
«Шабалкин сообщил, что, по его данным, на специальных студиях в Баку создаются фальсифицированные видеоматериалы о якобы имеющих место зверствах федеральных сил. Затем эта видеопродукция вывозится из Азербайджана в Россию».
Интересно, зачем в Россию вывозить фильмы о зверствах оккупантов? Если бы он сказал, что их вывозят в Европу или куда-либо еще, было бы понятно.
Но иногда Шабалкин делает и впрямь сенсационные заявления, которые, как всегда, сходят ему с рук, так как все знают, что он просто болтун, и если он с утра не опохмелится, то не знает, что он шабалит.
Вот, например, заявление на уровне государственного обвинения:
«Шабалкин рассказал и о более крупных выводах, которые сделало следствие, задержав террористов (заметим: никто еще не доказал, что они – террористы! Н.Б.). Он заявил, что столица Азербайджана, по сути, является одним из ключевых центров террористов».
Пока что власти Азербайджана никак на это не отреагировали. (Тут впору отреагировать уже и Госдепартаменту США, а может, ввести в Баку «антитеррористические войска»? Н.Б.).
Мне очень досадно, что российская военщина до сих пор гонится за мной по пятам и никак не может смириться с тем, что я вырвался из их лап живым, хотя и покалеченным. А когда-то я сам сидел и меня заставляли признаться, что я командир, амир, террорист (и ведь официально с Бекхана сняли эти обвинения, так как не смогли доказать их! Н.Б.).
Но по воле Бога я вырвался из этих адских мучений. Мою историю – и даже историю моего брата, который тоже был похищен варварскими отрядами российской военщины, можно прочесть на некоторых страницах интернета.
Я – живой свидетель, на собственной шкуре испытавший зверства и издевательства российских «правоохранителей», и никакие студии фальсифицированных фильмов не нужны, достаточно лишь взглянуть на меня и ознакомиться с моей историей. И таких, как я, - сотни и даже тысячи. Просто мы молчим, потому что никто нас, к сожалению, об этом не спрашивает.
Надеюсь, что правозащитники хоть как-то постараются помочь этому бедному парню. Хотя бы добиться того, что он не исчезнет бесследно».
К сожалению, у Руслана Арсанукаева (объявленного Шабалкиным «амиром» несуществующей организации «Аманат») не осталось почти никого из близких. Значит, его положение усугубляется тем, что некому из родственников заступиться, разыскать, выкупить.
Одна надежда – что разглашением этой истории удастся добиться того, что совсем молодого парня не сделают «козлом отпущения» за преступления, которых он не совершал. Еще один парень будет спасен от страшной судьбы, уготованной ему лишь за то, что имел несчастье родиться чеченцем.
Надежда Банчик
Отдел писем
