Недавно рассекреченные документы ЦК КПСС говорят о том, что миф о «братстве народов» и в советское время был мифом. Ненависть чеченцев и ингушей к русским имперским колонизаторам была для Москвы проблемой уже в 60-70-е годы прошедшего столетия.
Начало 1970-х годов. СССР живет в эпоху «развитого социализма». Национальный вопрос «решен полностью и окончательно». С «религиозными пережитками» покончено. Атеистическое воспитание, особенно подрастающего поколения, «одержало убедительную победу». Даже в мусульманских республиках и регионах «диалектический материализм» взял верх над «примитивным религиозным (исламским) идеализмом». Страна уверенно идет к построению «светлого коммунистического будущего».
Именно в таком ключе выступали партийные и государственные деятели, писались статьи в официальной прессе, издавались учебники по философии, истории и религии.
В действительности же ситуация была далека от идеальной, особенно в сфере атеистического воспитания и национальных проблем. И что примечательно, об этом великолепно знали в высших эшелонах власти – Политбюро и ЦК КПСС. Знали, но знать не хотели. Цинично звучит, но это так. В подтверждение тому – недавно рассекреченные архивные материалы. Более 30 лет под грифом «секретно», «совершенно секретно» и «не для печати» они хранились за семью замками на полках идеологического отдела ЦК. На большинстве их них есть росписи Брежнева, Суслова, других членов Политбюро с единственной припиской «Ознакомлен». И никаких письменных указаний.
В начале января 1970 года первый заместитель председателя Совета по делам религий при Совете министров СССР А. Барменков направляет в ЦК «Информационный отчет о состоянии мусульманской, католической, протестантской, иудейской, буддистской религий, церкви евангельских христиан-баптистов и сект». Касаясь проблем исламской веры, он, в частности, отмечает, что на конец 1969 года в СССР имелось 314 зарегистрированных мусульманских объединений (мечетей), где официально «работали» 543 служителя культа. Зарегистрированные объединения пользуются все увеличивающейся поддержкой населения. Если в 1966 году доход приходов составил 1.752547 рублей, то уже через четыре года эта сумма увеличилась до 2.559739 рублей. В течение многих лет остается неизменным количество верующих, посещающих зарегистрированные мечети (не менее 150 тысяч). До 25% участников богослужений составляет молодежь.
«Следует иметь в виду, – продолжает А. Барменков, – что религиозность среди народов, в прошлом исповедовавших ислам, в силу ряда причин (не называет), по сравнению с другими народами относительно высока. Многовековое господство ислама способствовало тому, что многие обряды вошли в плоть и кровь народов и до наших дней соблюдаются в форме народных, традиционных не только верующими, но и многими неверующими. Во многих населенных пунктах обрезание совершается почти над всеми мальчиками. Широкое распространение имеет обряд наречения имени новорожденному. Религиозное бракосочетание во многих населенных пунктах совершает большинство вступающих в брак. Одним из наиболее распространенных обрядов является религиозное отпевание (до 86% случаев). Особую тревогу вызывает исполнение религиозных обрядов коммунистами и комсомольцами, представителями интеллигенции».
По мнению экспертов Совета по делам религий, «деятельность 314 зарегистрированных объединений не отражает полностью положение ислама в СССР. Существующие мечети, составляющие немногим более 1% дореволюционного их количества, не в состоянии удовлетворить религиозные потребности населения. Поэтому, наряду с ними, действуют многочисленные незарегистрированные мусульманские объединения и служители культа. В каждом населенном пункте, где проживают мусульмане, в той или иной форме организована религиозная жизнь. К примеру, в Башкирии действует 80 «учтенных незарегистрированных объединений и групп мусульман», в Карачаево-Черкесии имеется 15 зарегистрированных мечетей и 47 незарегистрированных. В Татарской АССР действует 42, в Омской, Куйбышевской и Оренбургской областях соответственно 60, 18 и 25, в Киргизии – 177, Казахстане – 51, Туркмении – 14 неофициальных мусульманских объединений. Показательно, что местные органы власти не предпринимают никаких мер для прекращения функционирования незаконных религиозных групп, у руля которых стоят люди, пользующиеся большим влиянием среди верующих».
Далее А. Барменков продолжает: «Одним из показателей распространения религиозных суеверий среди населения является продолжающееся паломничество к так называемым «святым местам» – могилам и мавзолеям исторических и мифических деятелей ислама, богословов, а также «чудодейственным» горам, ущельям, разного рода источникам. Наибольшее количество таких мест – 95 - расположено в Узбекистане, 43 – в Туркмении, 10 – в Киргизии, 22 – в Азербайджане». Иллюстрируя эти данные конкретным примером, А. Барменков пишет о мавзолее «Бабаратма-пири», расположенном в Щекинском районе Азербайджанской ССР: «Оно представляет собой маленький мавзолей и небольшую мечеть, расположенные на территории старого кладбища недалеко от селения Таза-кенд, и якобы исцеляющее от многих недугов. Руководители местного райисполкома неоднократно сообщали в вышестоящие органы о том, что это святое место не действует. Но в июне 1969 года специальная комиссия установила, что оно продолжает действовать. Было конфисковано 75 самоваров, 100 овечьих шкур и другие предметы, используемые паломниками. После этого руководители района еще раз заверили Совет министров республики, что святое место «вскоре перестанет существовать». Но этого не произошло и по сей день».
Особо, как и следовало ожидать, выделена в документе «религиозная обстановка в Чечено-Ингушской АССР».
Отмечается, что «чеченцы и ингуши исповедуют ислам суннитского толка, полностью признают и выполняют требования Корана, являются ярыми ревнителями шариата. Трудно найти в республике населенный пункт, где бы не действовали 1-2, а то и несколько организованных групп верующих. По самым скромным данным, в республике проводят свои собрания члены свыше 300 сектантских групп, насчитывающих более 15 тыс. человек. Религиозной деятельностью занимаются более 500 «неучтенных» мулл. В последние годы появились и женские религиозные группы. Исламские объединения самовольно захватывают помещения пустующих мечетей, строят новые. В 1969 году в одном только Назрановском районе в 10 из 12 населенных пунктов имелись построенные или строящиеся мечети».
Далее в отчете особо подчеркивалось, что «религиозные объединения и авторитеты оказывают серьезное воздействие на различные стороны жизни населения республики. Они вмешиваются в личную жизнь верующих, диктуют им, как поступать в том или ином случае. Они проповедуют отказ от участия в общественной жизни, отрицают значение науки, препятствуют обучению детей в школах, вступлению в комсомол. Они всячески пытаются оживить реакционные пережитки, национализм, чувство межнациональной розни, круговую поруку, деятельность шариатских судов».
А. Барменков докладывает: «В апреле 1969 года в с. Альтиево Назрановского района состоялся сход религиозных и родовых авторитетов, в котором приняло участие 180 человек. На нем был принят документ, названный «Извлечением из решений схода», в котором, к примеру, устанавливались размеры компенсации за убийство (5000 рублей), сумма калыма (1000 + баран) и фиксировались другие нормы, связанные с похоронами, разводом, выдачей замуж, взаимоотношениями кровников». А. Барменков обращает внимание Политбюро на «революционный» в условиях СССР момент: «Можно констатировать, что данный документ приобрел силу закона для многих представителей чеченского и ингушского населения, ибо авторы «Извлечения…» серьезно отметили, что «за нарушение любого из вышеперечисленных пунктов виновный лишается всяких взаимоотношений между людьми по местным обычаям и праву».
А. Барменков обобщает: «Одним словом, религиозные авторитеты Чечено-Ингушетии формируют общественное мнение, держат под своим воздействием большие группы людей, насаждают ислам, вынуждают верующих придерживаться старых обычаев. Сложилась ситуация, когда отказ от требований религии, не говоря уже о выступлениях против нее, воспринимается многими как признак самого дурного тона, как отказ от обычаев и традиций своего народа и чуть ли не предательство по отношению к своему народу. Людям, осмеливающимся выступить против ислама, зачастую угрожают, создают вокруг них невыносимую обстановку. Не оставляют «без внимания» и людей, выступающих с атеистическими лекциями, авторов атеистических статей».
В заключение А. Барменков напоминает, что до 1944 года (до депортации чеченцев и ингушей) на территории современной Чечено-Ингушетии мечети имелись во всех населенных пунктах. В настоящее время, несмотря на наличие большого числа фактически действующих мусульманских объединений, в республике нет ни одной зарегистрированной общины. Эта проблема, при наличии двух православных церквей и молитвенного дома баптистов, переросла рамки чисто религиозной. Она обсуждается не только верующими, но и широким кругом интеллигенции, молодежи и нередко воспринимается ими как ущемление национальных прав, как сохранившееся недоверие к ним. Нередко молодежь 19-20 лет распространяет листовки, призывающие к открытию мечетей».
Какова же была реакция Политбюро на секретный доклад заместителя председателя Совета министров СССР по делам религий? В течение последующих двух лет никаких решений по Чечено-Ингушетии не принималось. Лишь в 1973 году, после погромов в чечено-ингушской столице (15-18 января) было принято постановление ЦК КПСС «Об антиобщественных националистических проявлениях в г. Грозном». Сразу же в республику выехала группа работников ЦК КПСС и Совета министров РСФСР. Ее цель – участие в подготовке и проведении пленумов обкомов КПСС, горкомов и райкомов партии, которые обсудили задачи партийных организаций в связи со сложившейся ситуацией. После возвращения группы в Москву отдел пропаганды ЦК КПСС и отдел организационно-партийной работы ЦК КПСС (заместители отделов соответственно Ю. Скляров и Г. Лапчинский) подготовили специальный отчет, который под грифом «секретно» был направлен в секретариат ЦК КПСС для последующего ознакомления всех заинтересованных лиц.
В документе отмечалось, что «в ходе поездки была оказана помощь в проведении 32 пленумов, на которых были признаны правильными меры, принятые партийными, советскими и административными органами к активным участникам антиобщественных националистических проявлений. Исключено из членов КПСС 23 человека, из членов ВЛКСМ – 18, освобождены от руководящей работы 9 человек, 14 человек привлечены к уголовной ответственности. Более 450 человек «обсуждены» в коллективах трудящихся. На пленумах было выражено решительное требование вести непримиримую борьбу с любыми проявлениями национализма и противозаконной деятельностью религиозных сект, говорилось о необходимости объективного, классового подхода к освещению истории чеченского и ингушского народов».
И далее: «В качестве одной из мер решения проблемы следует считать республиканское совещание работников народного образования, на котором обсуждались задачи по завершению перехода ко всеобщему среднему образованию и усилению идейно-политического, интернационального и атеистического воспитания учащейся молодежи».
Вторая часть документа была более конкретной. Отмечалось, что «националистические элементы не смирились с поражением, многие из них вынашивают намерение продолжать борьбу, ведут подстрекательскую деятельность среди населения. Имеются случаи, когда националистические и религиозные фанатики угрожают физической расправой тем коммунистам и беспартийным, которые выступают с осуждением националистических проявлений. Распространяются измышления о, якобы, неправильном привлечении к ответственности лиц, являвшихся организаторами и участниками антиобщественных националистических выступлений.
Вызывает серьезную озабоченность тот факт, что националистически настроенные лица допускают оскорбления, угрозы, хулиганские действия, насилие в отношении граждан других национальностей, особенно русских, что вынуждает последних выезжать за пределы республики. В качестве примеры приводится Сунженский район, который за последние три года покинули 9 тысяч русских, в том числе в первом квартале 1973 года 780 человек». (Напомним, что Чечено-Ингушетию покидали русские колонисты, завезенные в республику сталинской кликой для заселения «освобожденных» от депортированных в Казахстан и Сибирь вайнахов).
Далее в отчете говорится: «Учитывая высокую религиозность населения и активную деятельность мусульманского духовенства, решено удовлетворить просьбу Чечено-Игушского обкома КПСС об увеличении штата отдела пропаганды и агитации. Вновь назначенные инструкторы будут непосредственно заниматься вопросами атеистической пропаганды».
Понятно, что предпринятые меры ни в коем случае не могли разрядить обстановку. Пик напряженности она достигла летом 1991 года, после принятия Верховным Советом РСФСР Закона «О реабилитации репрессированных народов». О всех «безобразиях» в Чечено-Ингушетии излагалось в секретной записке Отдела национальной политики ЦК КПСС за подписью его консультанта А. Емельяненко от 21 июня 1991 года. Однако записка так и не попала к членам Политбюро. Было не до Чечни. СССР, как и КПСС доживали последние дни.
На Кавказе случилось то, что и должно было случиться: гниющей Российской империи не удалось подавить религиозное и национальное самосознание кавказских народов.
(Использованы документы Центра хранения современной документации (ЦХСД). Ф.5. Оп.62. Д.38; Ф.5. Оп.66. Д.139; Ф.89. Перечень №20. Док. 69)
