На фото: Чеченские мунафики
Чеченские мунафики оправдывают свое предательство тезисом о борьбе с так называемыми «ваххабитами», которые мол, пытаются навязать чеченцам чуждую идеологию. При этом, чуждыми объявляется все, что не соответствует практике «кэгэбэшного ислама», взращенного в Чечне за семь десятков лет советской власти.
«Ваххабитом» объявляется любой мусульманин, вздумавший регулярно посещать мечеть или носить бороду. А если мусульманин не дай бог еще и не курит (помимо того, что не пьет), то это уже приравнивается к «международному терроризму».
Такое же «обвинение» немедленно получает любая женщина, решившая скрыть свою наготу от посторонних.
Что касается чеченских и кавказских моджахедов, с оружием в руках отстаивающих свободу своей родины, то они записываются в «ваххабиты» и «международные террористы» без всяких особых примет.
Однако чеченское общество прекрасно разобралось во всех этих идеологических хитросплетениях Москвы еще в первые годы независимости, когда перед вторжением в 1994 году российские телеканалы стали резко педалировать «ваххабитскую тему».
Надо признать, что Лубянке удалось серьезно продвинуться в своих усилиях по расколу чеченского общества. Кульминацией этого раскола стала однодневная война в Гудермесе летом 1998 года, когда кадыровско-ямадаевски банды, стоявшие тогда у власти в Чечне, сумели спровоцировать столкновения между частью ветеранов первой русско-чеченской войны и исламской молодежью. Однако это было максимумом того, что сумели добиться агенты Москвы и российские спецслужбы. Гражданской войны не получилось. Политическая и идеологическая прозорливость чеченского народа не позволила разыграться трагедии.
Ничего нового русские придумать с тех пор не смогли и стратегия «чеченизации» так и осталось единственным идеологическим изобретением Москвы, которое она все еще пытается внедрить в чеченское общество.
Но эта стратегия полностью провалилась, так как стала демонстративным вызовом чеченскому обществу, его традициям, общественным институтам, самому укладу жизни чеченского народа, основанного на Исламе.
В чеченском обществе есть множество институтов для внутричеченского урегулирования. Даже сегодня, в условиях войны, внутренние конфликты решаются их посредничеством и прямым участием. Однако, созданные кремлем банды из чеченских отморозков действуют наперекор традициям.
По неписаным законам, чеченец может поднять руку на чеченца только для защиты своей чести. Преследование соотечественников, (а тем более родственников своих оппонентов) по политическим мотивам, и тем более, их убийство, неофициальным чеченским кодексом расценивается как тягчайшее преступление перед народом, мерзкое предательство и подвергается всеобщему остракизму и проклятию.
Члены чеченского общества, идущие на такие преступления, осознанно вычеркиваются этим обществом из своих рядов и подвергаются неумолимому преследованию вне зависимости от срока давности совершенного преступления. Ни длительные войны, ни тотальное уничтожение, ни даже сталинская депортация не смогли лишить чеченцев этих принципов.
Кадыровские банды и прочие мунафики, все еще исполняющие основную роль в российской стратегии «чеченизации» войны, бросили вызов устоям чеченского общества. Это серьезный просчет кремля и роковая ошибка тех, кто встал на сторону Москвы. Их судьба предрешена.
Магомед Мусаев
Отдел писем
