Шейх Хасан Дахир Авейс, на которого правительство США навесило ярлык террориста, недавно возглавил Совет Маджлис аш-Шура, формирующее политику образование, которое курирует союз исламских судов в Сомали. Исламские суды взяли под контроль полевых командиров в Могадишу и большую часть Южного Сомали, принеся мир в эти регионы впервые за 15 лет. Но поддерживаемое «мировым сообществом» переходное федеральное правительство, контролирующее немногим более небольшого сельского городка Байдоа, обвиняет суды в том, что они террористы, навязывающие Сомали талибанский стиль правления. В интервью, данном Newsweek на этой неделе, Шейх Авейс демонстрирует спокойствие и даже добродушие в ответ на критику, часто посмеиваясь по поводу задаваемых ему вопросов.


N.W. Американские правительственные источники описывают Вас, как сторонника аль-Каиды, который и сам подозревается в терроризме. Что скажете?

Х.Д.А. Американцы взяли нас на прицел. И нет такой силы, которая может защитить нас от них, кроме Аллаха. Что бы мы не сказали, хоть разбейся в лепешку, отрицая все, они этого не примут.

N.W. Но есть у Вас связи с аль-Каидой и международными террористическим организациями?

Х.Д.А. Если американцы и вообще западники понимают терроризм как Ислам, а террористов как мусульман, я мусульманин; если они понимают террористов как тех, кто стремится установиться исламское правление, то я как раз это самое. Но если они понимают террористов, как тех, кто убивает обычных людей и порождает проблемы и напряженность, то это не я.

N.W. Правда ли, что Вы были лидером Аль-Иттихад аль-Исламия, который Госбез США назвал террористической организацией?

Х.Д.А. Да, был. Но я не знаю ничего, что Аль-Иттихад аль-Исламия сделал Америке. Он занимался только Эфиопией… Полагаю, что Эфиопия – агент США в Восточной Африке. Американцы должны сказать, что Иттихад им сделал, прежде чем обвинять нас.

N.W. Они говорят, что вы укрываете в Сомали трех подозреваемых во взрывах 1998 года американских посольств в Танзании и Кении, например.

Х.Д.А. У них нет вообще ничего, что указывало бы на это. И даже если они хотят получить этих троих, что они собираются делать, убить всех сомалийцев, добираясь до них? А у них нет никаких данных, что мы прячем этих людей.

N.W. Но у них есть данные, что Адан Айро в Сомали. И они обвиняют его в участии в двух террористических эпизодах, убийство четырех гуманитарных сотрудников в Сомалиленде и убийство Абдул Кадыра Яхъя, международно почитаемого основателя Центра Исследований и Диалога в прошлом году.

Х.Д.А. Адам Айро сомалиец, хороший человек и часть исламских судов, член этой структуры. И если у них есть данные, что он преступник, надо это доказать в суде. Но хочу их спросить: с какой стати внутренние дела Сомали стали заботой Америки?

N.W. Недавно Усама бин Ладен издал заявление, одобряющее союз исламских судов.

Х.Д.А. Любой в мире имеет право говорить, что хочет, и комментировать, как ему угодно. Это не наша ответственность.

N.W. А что Вы лично думаете об Усаме бин Ладене?

Х.Д.А. Усама – мусульманин и между ним и Америкой война, каждая сторона может обвинять или обзывать своего противника. Если бы мы посредничали между ним и его врагами, то могли бы комментировать. Но мы не в том положении, чтобы комментировать, кто такой Усама, террорист ли он или же нет.

N.W. Стало быть, Вы не видите его как террориста?

Х.Д.А. Его последователи могут видеть в нем героя, а враги могут называть его террористом. Такое, знаете, бытует в этом мире – клеймить своего врага, как террориста. Так, например, британские колониалисты называли сомалийского героя Мухаммада Абдулла Хасана «сумасшедшим муллой», а для нас он – герой. Никто не обязан думать так, как американцы хотят, чтобы мы думали, как они сами думают. У нас разные типы сознания. Например, южноафриканский режим апартеида заявлял, что Нельсон Мандела был террористом, а его народ знал его как героя.

N.W. Каждый согласится с тем, что Мандела – герой. Но он же не обрушивал аэролайнеры на здания.

Х.Д.А. Если Мандела не был для них террористом, что же они продержали его в тюрьме 27 лет? Даже Фидель Кастро – герой в своей стране, а правительство США воспринимает его как террориста.

N.W. Все же мы не говорим о людях, которые посылают аэропланы в здания и убивают тысячи невинных граждан, в чем Усама признался.

Х.Д.А. Во-первых, можно вести борьбу стволом, а можно и словом. Поскольку, когда идет борьба, это все равно битва, стреляете ли вы из пистолета или посылаете самолет во Всемирный Торговый Центр. Но вы то сами – журналист, вы не можете оценивать пропаганду правительств. Вам нужно оценивать факты, с которыми Вы сталкиваетесь непосредственно. Поскольку Усама воюет против своего врага, он вправе использовать любую тактику, которая ему доступна.

N.W. Америка и другие страны озабочены тем, что исламские суды хотят установить в Сомали разновидность талибанского режима.

Х.Д.А. Американские граждане выбирают путь, по которому ведут их лидеры, и свою собственную конституцию. А у нас есть согласие, как выбирать управление собственной страной, определять собственную конституцию. Мы должны чувствовать себя свободными, управлять нашей страной так, как хочет наш народ. Любая страна имеет право устанавливать свои собственные правила, а наши правила исходят из нашей религии.

N.W. Какого рода правительство Вы бы хотели видеть в Сомали?

Х.Д.А. Сомалийцы однородная нация, у которой одна культура, один язык, одна религия и даже один масхаб. Единственная система, которую они могут принять и выбрать – это Ислам. И никто не может заставить их поступить иначе.

N.W. Все в Сомали согласны, что они хотят исламское правление, Но предполагает ли это жесткую интерпретацию Ислама, где фильмы, музыка и даже футбол вне закона? Такое ли будущее Вы видите здесь?

Х.Д.А. Прежде всего мы мусульмане. Мы должны идти по тому пути, которым наш народ хочет двигаться и учиться. Америка знает, как учить свой народ согласно его пожеланям. А мы должны знать, как мы хотим учить свой народ, как вообще учиться чему-либо. Телевидение, например, сбивает людей с пути, прививая им дурные наклонности и чуждую культуры из стран, с которыми у нас нет ничего общего. А мы знаем, что сбивает с пути наших людей, так же как американцы знают, что сбивает с пути их народ. Но хочу сказать Вам, что у Америки в отношении Ислама фобия.

N.W. Однако же, согласитесь, немного чересчур, с любой точки зрения, запрещать смотреть Мировой Кубок и даже убить двух человек в Дусамаребе, протестовавших, когда трансляция матча была отключена.

Х.Д.А. Это событие было случайным. Оно не входило в намерения. В этот момент мы еще не установили нормальную государственную структуру на месте. Вместо полиции там было народное ополчение. Где полиция обойдется дубинкой, ополченец прибегнет к огнестрельному оружию. Когда протестующие захлестнули его, он был вынужден защищаться тем, что оказалось под рукой, поэтому и произошел этот случай. Это не было ни моим решением, ни чьим-либо еще в исламских судах.

N.W. Надеетесь ли Вы, что переходное федеральное правительство встретится с вашими представителями в Хартуме для мирных переговоров?

Х.Д.А. Если сомалийцы хотят сойтись вместе, чтобы поговорить о своих проблемах, то они все мусульмане, они понимают друг друга и говорят на одном языке. Но если будет вмешательство, если вмешивающиеся не добьются удовлетворения своих интересов на этой встрече, они не дадут прийти ни к какому соглашению в ходе этих переговоров.

N.W. Имеется в виду Эфиопия, поддерживающая ПФП и давшая обещание защищать его. Но что случится, если переговоры в Хартуме провалятся? Вы уже контролируете Могадишу, столицу, и гораздо большую часть страны, чем ПФП. Почему просто не объявить себя правительством?

Х.Д.А. Это народ должен решать, а не исламские суды

N.W. Африканский Союз и соседствующие страны рекомендуют посылку миротворческих сил в Сомали. Ваша позиция?

Х.Д.А. С чего вдруг им занадобилось посылать войска в Сомали теперь? Проблемой Сомали была столица, и все знают, что эта проблема сейчас решена.

N.W. Вы подозреваете, что они требуют этого, чтобы предотвратить взятие контроля судами?

Х.Д.А. Мы видим в этом крестовый поход против Ислама. И если они атакуют Ислам, мы будем защищаться, потому что тогда у нас будут ясные и четкие права поступать так.

N.W. Считаете ли Вы район Огадена в Эфиопии принадлежащим Сомали?

Х.Д.А. Поистине, Огаден – сомалийский и часть Сомали. И сомалийские правительства участвовали в двух воинах против Эфиопии из-за него. Я надеюсь, что однажды этот регион вернется в Сомали.

N.W. Есть ведь сомалийские большинства в других районах, в Джибуте, в Кении. И Сомалиленд хочет стать независимой страной на севере Сомали. Вы относитесь к этим местам так же, как к Огадену?

Х.Д.А. Каждое сообщество вправе сначала обрести свободу, а потом уже будет время проголосовать по правам различных районов Сомали, становиться им независимыми или нет. Отношения между Сомали и Кенией сейчас хорошие, и люди в Кении могут голосовать по поводу того, быть ли им частью Кении или частью Сомали. Кения не то, что Эфиопия. Потому что Эфиопия вмешивается в сомалийские дела.

N.W. Сомалийские пираты, действующие с вашего берега, дали стране плохую репутацию, и даже сегодня продолжают удерживать захваченные ими суда.

Х.Д.А. Мы еще не добрались до этой области (Харадеры), но когда доберемся, то решим этот вопрос так, что все в международном сообществе будут довольны. Мы планируем добраться туда и кое-что сделать, чтобы обеспечить безопасность этой области и мореплавание в данном районе.

Интервью взял Род Нордланд, Newsweek
перевод с Islamcom.ru