Исламофобия шагает по планете, становясь таким же привычным компонентом повседневного существования, как антисемитизм или белый расизм. И уже трудно понять, что страшнее - то ли то, что она становится обыденностью, то ли то, что она, как и другие фобии, несет в чреве своего двойника - ненависть, которая завтра обернется против тех, кто ненавидит сегодня. Не забудем, что это мерзкое чувство раздувают против полутора миллиардов людей на земле.

Нынешний приступ исламофобии связывают с Западом, с иудаизмом, с христианством. Дескать, Западу для полного господства над миром остается только подчинить своим интересам мусульман. И тогда...

Я не собираюсь ни с кем спорить. Действительно Запад нуждается в послушном исламском мире, действительно...

Только вот жизнь всегда оказывается сложней любых теорий.

Я почти наверняка знаю, какое правительство из существующих в наши дни самое антиисламское. Это Государственный совет мира и развития, военная хунта Мьянмы, возглавляемая генералом Тан Шви.

Правда, общая численность всех правительственных войск Мьянмы, или, как ее по-прежнему называет оппозиция, Бирмы, даже после того, как военные расходы стали составлять, по некоторым оценкам, 45% бюджета, поднялась всего лишь со 186 тыс. в 1988 году до 488 тыс. человек в 2003 году, причем 17,5% рекрутов в 2002 году составляли несовершеннолетние. А потому, конечно же, Тан Шви с имеющими такое же, как он, военное образование генералами и полковниками, управляя страной, прекрасно понимают, что воюют не со всем исламским миром и что такая задача им будет не по плечу даже тогда, когда в Мьянме установится мир.

И, как люди военные, они представляют, к каким результатам стремятся. Может быть, по способам осуществления целей мьянманскую хунту нельзя сравнивать с «красными кхмерами», но целеполагание у них одинаковое: мусульмане (некоммунисты) - враги Мьянмы (Бирмы), и от них нужно избавляться.

Теперь посмотрим, кто эти мусульмане и как от них избавляется военная хунта во главе с Тан Шви.

Мусульманский журналист Хабиб Сиддики в статье, написанной для исламской электронной газеты Alabagh (Лос-Анджелес - Карачи), утверждает, что мусульмане являются второй по численности религиозной группой населения (в соответствующих справочниках обычно указывают, что христиан в Мьянме больше) и что всего их от 7 до 10 миллионов. Мусульманские и смешанные деревни, по его словам, можно найти в стране чуть ли не повсюду. Наибольшей концентрацией их, однако, отличается штат Ракхайн (ранее - Аракан).

Правда, с демографической статистикой и со статистикой вообще дела в Мьянме обстоят из рук вон плохо. Мне ее состояние напоминает сталинские времена, когда данные о количестве населения не просто скрывались - засекречивались. Является ли это особенностью тоталитарных режимов вообще или это всего лишь следствие отсутствия в Мьянме специалистов, судить трудно - и я фиксирую только черты сходства. А побывавшие там журналисты пишут не только о до боли знакомой по сталинским временам любви к секретности, но еще и о подозрительности к внешнему миру.

Основное население штата Аракан разделяется на буддистов-ракхайнов и мусульман-рохингья, или рохинджа. Krugosvet.ru определяет численность ракхайнов на 2004 год в 2125 тыс. жителей, а численности рохингья не дает. Судя по более ранним сведениям, рохингья в штате Ракхайн 1,2 млн. человек. Хабиб Сиддики предлагает подробную классификацию араканских мусульман: 1) тамбукия, наследники выходцев из Аравии, которым король-буддист Маха Таинг Чандра (788 - 810) позволил поселиться в южном Аракане; 2) следующая волна мусульман, тюрко-патаны, потомки выходцев из Афганистана, проживающие ныне в окрестностях Мрохаунга, последней столицы королевства Аракан; их, воевавших в составе бенгальской армии, расселил в этих местах араканский король Монг-Сав-Мван, или Нарамейкхла (1403 - 33), за то, что с их помощью ему удалось вернуть себе трон; 3) каманчи пришли в Аракан вместе с Шахом Шуджей, правителем Бенгалии (1639 - 59), нашедшим вместе со своей семьей убежище в Аракане, после того как его сверг родной брат Аурангзеб; их потомки проживают преимущественно на острове Рамри. Хабиб Сиддики выделяет рохингья в отдельную группу, указывая, что они «потомки мусульман, вобравших в себя наследие всех, кто поселился в Аракане - арабов, тюрков, персов, патанов, моголов, бенгальцев и некоторых индийцев-монголоидов», но из данного определения следует, что под этим именем вполне законно прописываются представители любой из трех предыдущих групп. Именно так, по-моему, считает и сам Хабиб Сиддики, хотя логика у него несколько иная: «Мусульмане рохингья не этническая группа, развившаяся из некогда единой племенной группы или единого расового корня, но этническая группа, развившаяся из разных корней человечества. Этнически рохингья мусульмане по религии, имеющие собственную культуру, собственную цивилизацию».

В отличие от ракхайнов, язык которых - араканский - большинство ученых считает диалектом бирманского не только потому, что он является сейчас бесписьменным, рохингья пользуются диалектом бесписьменного читтагонгского языка, родственного бенгальскому, и пишут на этом диалекте, который бенгальцы не понимают.

Противопоставление мусульман буддистам в стране имеет два главных основания - историко-идеологическое и экономическое. Официальная точка зрения исходит из посылки, что мусульмане-рохингья выходцы из Бангладеш, издавна незаконно проникавшие на территорию буддистской Мьянмы, которых экономически поддерживали колонизаторы-англичане. Так ли это?

Историки различают три волны заселения территории современной Мьянмы. Все три волны двигались с севера на юг. Первую волну поселенцев составили родственные кхмерам моны.

Первоначально моны осели на территории к востоку от Иравади, но последующая волна или ассимилировала их или унесла на юг, где они создали свое государство.

Вторая волна состояла из тибето-бирманских народов. Первыми среди них были араканцы и чины, затем пью (тиркулы), полностью ассимилированные последовавшими за ними бирманцами.

Третью волну составили народы, занимающие ныне возвышенные и горные районы на востоке страны, прежде всего - тайские, т.е. шаны, различные группы собственно таи и т.п.

В результате движения народов с севера на юг получилось так, что центральные равнины оказались заселены собственно бирманцами, а окраины другими народами. В ходе исторического развития народы обретали государственность, первыми это сделали не самые многочисленные ныне бирманцы, а моны, потом возникло государство Пью, затем последовали бирманские Пегу, Паган, Ава.

Своей государственностью Аракан обязан влиянию западных индийских соседей. Возглавившая страну в начале первого тысячелетия н.э. династия Чандра была индуистской. Со II века н.э. господствующей религией становится буддизм.

Феодальные распри и начавшаяся в 1731 году борьба за престол ослабили Аракан и дали возможность правителю Авы Бодопайе захватить страну в 1785 году.

«Аракан, - пишет Хабиб Сиддики, - находился в тесном культурном контакте с мусульманским султанатом Бенгалии в начале XIV века, более того, буддистские правители страны назывались мусульманскими именами, под влиянием султана держали при дворе влиятельных мусульман и даже писали формулу единобожия мусульман на своих монетах». Влияние ислама не ограничилось рамками придворной этики, исламские обычаи, манеры и вероисповедание распространились по всему Аракану, о чем свидетельствуют многочисленные возведенные тогда мечети. Некоторые ученые вообще говорят, что ислам начал распространяться в Мьянме (Бирме) с X - XII веков.

Интерес Запада к Бирме возник после вышеупомянутого захвата Аракана бирманской династией Алаугпая. Португальские пираты, совместно с араканскими господствовавшие дотоле в Бенгальском заливе, столкнулись с сильным врагом. Беженцы из Аракана (по некоторым оценкам, 2/3 всех араканцев, как рохингья-мусульман, так и ракхайнов-буддистов) создали базу в Читтагонге (город на современной территории Бангладеш), откуда совершали партизанские налеты на бирманскую территорию.

Затем наступила очередь англичан беспокоиться. Ответные рейды на территорию Индии привели к захвату бирманцами Ассама. Британская Ост-Индская компания вмешалась, изгнала бирманские войска из Индии и в 1826 году присоединила к своим владениям юг Бирмы. Верхняя Бирма сопротивлялась дольше, но и она была включена в состав Британской империи в 1885 году. В следующем году вся Бирма стала провинцией Индийской империи, возглавляемой вице-королем-англичанином. Опытные колонизаторы в борьбе с бирманцами опирались на нынешние национальные меньшинства, которые до того не были интегрированы в едином бирманском государстве.

Как провинция, Бирма имела с западными соседями вполне прозрачные границы, и не вызывает споров то обстоятельство, что вместе с возвращавшимися в Аракан беженцами было достаточно много мусульман-бенгальцев. Постоянное общения рохингья с бенгальцами поддерживалось мусульманскими представлениями о том, что границы не должны препятствовать общению мусульман друг с другом.

Уступая протестным движениям 30-х годов XX века, англичане в 1937 году вывели Бирму из состава Индии, однако протестовавшие восприняли это как отказ от реформ, которые в это время в Индии проводились, и поставили на повестку дня вопрос об освобождении от британского владычества. Все же и без этого в Бирме появился двухпалатный парламент и ответственное перед ним правительство, состав которого утверждался британским губернатором. Страна по-прежнему была разделена на собственно Бирму и Пограничные районы, включавшие в себя Федеративные Шанские государства в составе 34 шанских княжеств и государств Ва. Пограничные районы были протекторатами и во многом оставались реально независимыми. Наибольшей полнотой власти пользовались находившиеся на юге государства Каренни.

Впрочем, отношения между Бирмой и Пограничными районами отражали реальность, сложившуюся еще до захвата страны англичанами.

Когда японцы в декабре 1941 года вошли с боями в Бирму, у них уже была договоренность о сотрудничестве с бирманскими националистами, во главе с Аунг Саном представлявшими Партию такинов. Сотрудничество началось после того, как Аунг Сан прибыл в 1940 году в Южный Китай для установления контактов с китайскими коммунистами. Ставка на Японию, выступавшую с лозунгами освобождения народов Азии от западных империалистов, показалась ему предпочтительней. Он стал основателем возникшей с помощью японцев национальной армии, без которой Бирма не стала бы независимой. Это, по сути дела, предопределило будущую роль армии в бирманском / мьянманском государстве: с 1962 года по наши дни страной управляют военные.

Другим важнейшим последствием вторжения японцев стала дестабилизация обстановки в стране. Коммунальные противоречия, присущие британскому правлению (колонизаторы-островитяне были неизменно верны принципу "разделяй и властвуй"), обострившись, зачастую переходили в вооруженные столкновения: бирманские националисты совершали нападения на каренские и индийские общины, которые, по их мнению, пользовались привилегиями при англичанах. Та же идеологическая основа стала причиной столкновений между буддистами-ракхайнами и мусульманами-рохингья в Аракане. В результате столкновений происходило переселение ракхайнов на юг, а рохингья на север штата, при этом около 22 тысяч рохингья пересекли границу с Бенгалией.

Парадоксальность идеологического развития бирманских националистов состоит в том, что формы противопоставления «собственного» «чужому» имеют свои корни, судя по всему именно в Индии: индусские революционеры в 20-х гг. прошлого века начали утверждать, что англичане для них меньшее зло, нежели мусульмане; в 30-е гг. индуистские политике принялись утверждать, что в Индии существует только индусская нация, все прочие - т.е. в первую очередь мусульмане и христиане - «пришельцы», «захватчики», «нежелательные гости»; руководитель индуистской партии «Раштрия сваямсевак сангх» («Союз добровольных служителей нации») с 1940 по 1973 год М.С.Голвалкар называл индийских мусульман и христиан «врагами, захватчиками и ворами, которые должны быть истреблены или ассимилированы путем полного принятия ими индусской религии и культуры».

Не скажу, что зависимость бирманской националистической идеологии от индуистской была прямой, но отрицать ее не вижу смысла: слишком часто носителей этих родственных по сути идеологий сталкивала судьба в Индийском вице-королевстве.

Политика англичан подливала масла в огонь подобных настроений. Чтобы заручиться поддержкой рохингья, они, накануне своего возвращения на занятые японцами земли, пообещали создать Мусульманский национальный район на севере Аракана, но, вернувшись, ничего не сделали для исполнения своего обещания, хотя историческое обоснование для этого шага было: в IX-X веках северная часть Аракана уже называлась по проживавшей здесь этнической группе «Роханг» или «Рохан».

Историческая обособленность Пограничных районов и тактические маневры англичан, противопоставивших националов прояпонским бирманским националистам, способствовали созданию слабо связанных или совсем не связанных друг с другом соединений вооруженных отрядов, насчитывавших не один десяток тысяч бойцов. Самыми крупными из соединений такого рода были возглавляемый коммунистами Бирмы Национально-демократический объединенный фронт и Национально-демократический фронт, руководимый лидерами коалиции национальных меньшинств. В регионах, где англичане стремились обеспечить партизан всем необходимым для военных действий, некоторые отряды по праву назывались армиями.

В Аракане партизанское движение никогда не достигало таких масштабов, как в автономных областях Карен или Шан, но порой доставляло немало хлопот правительственным войскам. Наиболее мощное вооруженное (если можно его так назвать) формирование в регионе - Национальный объединенный фронт Аракана, отдельно от него действует Организация солидарности рохингья.

В 1947 году руководители данной организации обратились к президенту вновь созданного государства Пакистан с просьбой включить северный Аракан в состав Восточного Пакистана (ныне Бангладеш). Конституционная ассамблея страны резко отреагировала на это желание части местного населения, определив статус всех рохингья как нелегальных иммигрантов, незаконно проникавших и продолжающих прибывать на территорию Бирмы. Таким образом всем последующим правительствам был дан сигнал с подозрением относиться к рохингья как к противникам территориальной целостности Бирмы.

Не более мудро повели себя бирманские власти и в отношениях с другими национальными движениями. Более того, перспектива возникновения в Бирме федерального государства в результате переговоров премьера У Ну с лидерами этнических меньшинств привела к возглавленному генералом Не Вином военному перевороту 1962 года, в результате которого, несмотря на определенные военные успехи центрального правительства (сейчас уже нельзя сказать, как в 80-е годы, что 50-60 тысяч повстанцев контролируют 30-40% всей территории Бирмы) проблема отношений с национальными меньшинствами так и не была решена, Бирма была причислена ООН в 1987 году к числу «наименее развитых государств» мира, а «бессменному» генералу Не Вину пришлось-таки уйти в отставку в 1988 году.

Экономическому краху, к которому привели страну генералы, Бирма во многом обязана политике вытеснения «иностранцев», к которым были причислены все, кто так или иначе был связан с Индией или Китаем.

Основанием для проведения такой политики послужило то обстоятельство, что, как и в других странах Юго-Восточной Азии, еще в период европейских колониальных режимов наиболее состоятельными и экономически активными слоями населения стали здесь китайцы и индийцы, из которых сформировалась основная масса компрадорской буржуазии региона. Антиколониальное движение открыло широкий простор для резко негативного отношения к этим «пособникам колонизаторов». С уходом колониальной администрации над всеми, кто пользовался ее благосклонностью, нависла угроза «раскулачивания», которое на практике выглядело иначе, чем в России. Для личной безопасности «раскулачиваемых» наибольшую угрозу представляли погромы, к которым органы охраны порядка обычно относились благожелательно, вмешиваясь тогда, когда в услугах полиции уже никто не нуждался. Обычными по отношению к бывшим «пособникам» стали административные преследования, административное давление.

Власти Бирмы пошли в этом отношении дальше своих соседей. В 1974 году был обнародован Чрезвычайный Иммиграционный Акт, направленный на сокращение иммиграции из Индии, Китая и Бангладеш. По этому акту всем гражданам страны предписывалось иметь при себе паспорта (сертификаты национальной регистрации - National Registration Сertificates). Рохингья в этих паспортах было отказано, в лучшем случае они могли иметь лишь иммиграционную карту иностранца (Foreign Registration Card).

Отсутствие оной на первых порах не отражалось на частной жизни рохингья. Однако в 1977 году правительство приступило к реализации программы Nagamin (Король Драконов), в соответствии с которой началась проверка идентификационных карт, чтобы «принимать меры против иностранцев, нелегально проникающих в страну». В Аракане воплощение этой программы в жизнь выродилось в налеты армейских подразделений и местных ракхайнов на жилища и убежища рохингья, что вызвало бегство 200 тысяч мусульман в Бангладеш и десятков тысяч в Малайзию уже к маю 1978 года. Активизировалось в результате действий власти и партизанское движение, которое в 1991 году власти Мьянмы уже не сумели скрыть.

В настоящее время политика бирманских властей по отношению к рохингья определилась и состоит в вытеснении их из страны. Отчасти это им удается: за рубежами Бирмы, прежде всего в Бангладеш и Малайзии, проживает в качестве беженцев как утверждает Хабиб Сиддики, половина всех рохингья, а, если вести речь о всех мусульманах, и того больше. Наряду с операцией «Король Драконов», проводились и проводятся более мелкие операции, а операция 1990-91 годов была даже еще более масштабной. Результатом ее стал исход 250 тысяч бирманцев. Правда, благодаря усилиям штата Верховного комиссара ООН по делам беженцев большая их часть все же вернулась домой, и в Бангладеш их осталось только 50 тысяч, но следует приплюсовать к покинувшим родину еще 110 тысяч бежавших в Таиланд в 1994 году, новые потоки беженцев в Таиланд в 1996-97 годы, в Бангладеш и Индию в 2000-01 годы, принять во внимание динамику прироста численности беженцев в Таиланд, где в 1990 году было 40 тысяч беженцев из Мьянмы, а в 2001 году уже 135 тысяч, и учесть, что только зарегистрированных беженцев из Мьянмы в Индии 40 тысяч, в Китае 12 тысяч. Кроме того, имеются они также в Малайзии и странах Ближнего Востока.

О незарегистрированных беженцах свидетельствует тот факт, что нелегально в Таиланде работает 300-450 тысяч бирманцев, а в Малайзии чуть ли не 600 тысяч.

Конечно, не все беженцы рохингья, но благодаря языковой и религиозной близости они больше других тяготеют к Бангладеш, хотя там немало и ракхайнов.

Вытеснение рохингья из страны идет целенаправленно и неукоснительно.

Прежде всего, они лишены права быть полноценными гражданами страны. В лучшем случае они могут получить статус «ассоциированных, или натурализованных граждан», но и этого статуса могут быть лишены, если будут «нелояльны» к власти.

Сообразно своему статусу они не имеют права служить в армии, полиции, занимать административные посты. Из-за отсутствия их в своих рядах военные, полицейские и администрация относятся к ним, мягко говоря, особенно требовательно: администрация чаще берет взятки, военные более ревностно проводят «зачистки» от мятежников, изгоняя рохингья из собственных домов и разрушая их жилища. Земля у крестьянина может быть конфискована, и в этом случае на ней его заставляют выращивать рис для армии бесплатно. Так же безвозмездно обязаны рохингья выполнять разного рода вспомогательные работы для воинских подразделений в армейских лагерях, рубить лес служить носильщиками, землекопами, строителями, поварами. Все это усугубляется тем, что вокруг каждой деревни находится обычно три, четыре или даже пять военных лагерей.

Попытки укрыться от принудительного труда в своей хижине в поле или в лесу, оставив членов семьи сторожить дом, приводят к тому, что женщин подвергают насилию, используют на вспомогательных работах или держат в заложницах до прихода «мятежника»-мужа.

В широких масштабах ведется борьба с исламом как религией. Определенные виды работ или обучения требуют в современной Мьянме отказа от мусульманской религиозной практики. За отказ изучать буддизм учащиеся исключаются из школ. Всякие попытки взрослых в этом случае вступиться за своих детей караются задержанием в полицейских участках. Строительство мусульманских медресе запрещено, закрываются под разными предлогами старые мечети, известны случаи применения пыток к учителям-мусульманам за преподавательскую деятельность. Всякое выдвижение мусульманина на общественную должность сопровождается вовлечением его в исполнение буддистских обрядов. Обязательной для всех является оплата содержания буддистских монахов, отказ от этой обязанности чреват весьма серьезными последствиями.

Нередки требования отказа мусульман от мясной пищи, выращивания скота. Нарушителей требования могут заточить в тюрьму, подвергнуть пыткам.

Немусульманские суды в Мьянме получили возможность вмешиваться в заключение и расторжение мусульманами брака. Протесты мусульман против введения соответствующих законодательных актов закончились ничем.

Это правда, современный политический режим Мьянмы репрессивен в своем отношении к всякой оппозиции, но в случае с рохингья речь идет не об оппозиции, а о дискриминации по религиозному признаку, что не подлежит никакому оправданию в современном мире.

Власти Мьянмы осуждают все. И тем не менее она имеет дипломатические отношения с 75 странами. И мне кажется логичным требовать от мусульман всех стран участия в действиях, направленных против этого режима, в частности отказываться от всяких контактов с правительством, пренебрегающим международными нормами. И того же, по-моему, мы вправе требовать от своих правительств, поскольку они, эти правительства, в конечном счете выражают волю народа, в том числе и нашу с вами.