Уже более 400 лет горцы Северного Кавказа ведут непримиримую борьбу за независимость. Неоспоримо то, что идеологическую основу этой борьбы всегда составлял ислам. Противостоя экспансионизму, "культурному" влиянию Запада, он сыграл решающую роль в сохранении этнического самосознания мусульман, их национального "я".
Так называемый "консерватизм", а точнее - иммунитет, созданный исламом как общественно-политической структурой, предохранял мусульманские народы от тотальной ассимиляции. Он не только оберегал морально- этическое мировоззрение мусульман, но и выступал в роли стимулятора национально-освободительного движения, которое в мусульманских странах обусловавливалось борьбой за торжество истинно исламского образа жизни. Так было везде, так было и на Северном Кавказе.
Политической целью имама Шамиля было создания Имамата (государство было создано и в течение 60 лет противостояло агрессии России, 25 лет из которых его возглавлял имам Шамиль - КЦ), то есть исламского государства, а война против России велась потому, что именно Россия являлась главной преградой на пути утверждения здесь шариата.
Воодушевляя народы на национально-освободительную борьбу, ислам определял и методы ведения этой борьбы. Так, например, великодушие моджахеда, рыцарские обычаи всегда были неотъемлемой частью поведения мусульманского воина. Ведь Коран гласит: "И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами, но не преступайте, - поистине, Аллах не любит преступающих! И...изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас...Если же они удержатся, то...ведь Аллах - прощающий, милосердный!" (Коран, сура Корова, стих 190-193) Благородство мусульманского воина, воюющего исключительно за права жить независимо, было и остается неотъемлемой частью его веры и поведения.
Вот что пишет участник событий 1917-1920 годов русский большевик М. Павлович: "Нужно заметить, что эта жестокая борьба между двумя враждебными лагерями при всем своем кровавом характере упорстве и непреклонности смягчалась порой в горах Дагестана соблюдением некоторых рыцарских правил, придавших своеобразный характер этой тяжелой войне.
Отряд моджахедов задерживает в 1919 году в горах женщину, едущую из родного аула на свидание к своему мужу известному революционеру Хизроеву, находящемуся в Левашах. На вопрос, куда и зачем она отправляется, горская женщина откровенно говорит о цели своей поездки. Контрреволюционеры бранятся, но они не осмеливаются идти против освященных традицией обычаев, не осмеливаются применить насилие по отношению к слабой беззащитной женщине. Сравним эти действия горцев с тем, что происходило на европейских фронтах, когда всякую женщину, пытавшуюся пройти через линию окопов, раздевали донага, искали лупой, не написано ли у нее на коже что ни будь и затем, когда ничего компрометирующего не обнаруживалось, все-таки арестовывали и держали в заключении.
Другой случай еще более характерен. В 1921-22 годах тов. Самурский с отрядом партизан защищал Хунзах против осадивших последний отряд моджахедов. Когда у маленького гарнизона осажденной крепости не оставалось уже продовольствия, и грозила опасность или умереть с голоду или быть вынужденным сдаться, тов. Самурский обратился к осаждавшим с воззванием, в котором указал на тяжелое положение осажденных и указывал, что нетрудно сытым взять голодных. Если у вас есть "намус"(честь)- язвил Самурский своих противников, если вы сыны Шамиля, как называете себя, если хотите показать себя орлами, пришлите нам продовольствие. Тогда посмотрим, сумеете ли вы заставить нас сдаться или взять нашу крепость с бою". Это воззвание возымело свое действие. Ночью, несмотря на огонь из крепости, кучка осаждавших приблизилась к последней и, оставив мешки с мукой и другими съестными припасами, спешно скрылась. И такое снабжение осажденного русского гарнизона упорным врагом, желавшим, во что бы то ни стало, взять крепость, повторялась несколько раз". (М. Павлович. Красный Дагестан. Новый Восток, 1923, №3,стр.220-222) Автор этих строк Павлович далее добавляет: "если горцы порой обнаруживали определенное великодушие и третировали, как пленных, русских большевиков, зато к своим собственным большевикам, как изменникам Ислама, посягнувшим на их святыню, они были беспощадны" (там же).
Поведение горцев было непонятым для тех, кто привык к постулату "на войне как на войне". В связи с этим другой участник событий 1917- 1920 г.г. Д.З.Коренев писал: "Во многих аулах было совсем иное отношение к пленным, чем представлялось русским. Две подруги, девушки казачки Ефросиния Походнева и Ольга Уськова, отказались вернуться из плена. Родные девушек и возбужденная толпа, собравшаяся на окраине Грозного, конечно, не поверили этому. Чеченской делегации пришлось привезти девушек к Алдынскому кургану. С ними приехал и жених Ефросинии Походневой - чеченский офицер. Подруги подтвердили представителям русских, что они остаются жить в чеченском ауле, пока не установится мир между русскими и Чечней. Были и другие случаи, когда пленные женились на чеченках и вообще предпочитали жить и работать в Чечне". ( Д.З.Коренев. Революция на Тереке. Орджоникидзе,1967, стр.263.)
Д.З.Коренев с изумлением пишет эти строки, так как для него была бы более понятна не женитьба чеченского офицера на русской пленнице, а иные последствия, характерные для европейских войн, не оставляющие сомнений в участи любой женщины-пленницы. Но моджахед является воином, воюющим по религиозным законам, и для него обращение с пленным, не соответствующее исламу, - такой же грех, как отказ от Джихада.
Вот еще один интересный случай, показывающий моральное превосходство воина, воюющего по зову ислама. Случай этот произошел весной 1918 года в Чечне. Русские, выдворившие чеченцев из Грозного, были осаждены там горцами и обстреливали близлежащие аулы из пушек. Скоро чеченцам удалось, разоружив Веденский гарнизон русских, отнять у них 19 орудий. Переправив эти орудия к осаждавшим Грозный моджахедам, чеченцы использовали их исключительно для того, чтобы заставить русских перестать разрушать аулы. В те дни С.М.Киров писал: "Если чеченцы вздумают покончить с Грозным, то могут сделать это в несколько минут. Им стоит только выпустить несколько снарядов по нефтяным и бензиновым бакам и от Грозного останется один пепел". ("Донские известия", 24 апреля 1918 года). Но чеченцы не сделали этого. Потому что никакая обида не могла заставить моджахеда-чеченца подвергнуть опасности мирное население - вопреки заветам Ислама. Пощадив в 1918 году мирное русское население, чеченцы не уничтожили город. Русская же армия спустя более чем 90 лет не пощадила мирное население Грозного и сравняла его с землей.
Такого рода поведение моджахедов Северного Кавказа во время их многочисленных войн с Россией, как ни странно, носило даже поучительный характер, и противная сторона в какой-то мере перенимала новые, доселе невиданные для нее законы войны. Обращаясь к горцам Северного Кавказа, заместитель атамана Терского казачьего войска есаул Медяник признавался: "Мы, казаки, привыкли уважать в вас и благородство характера и ваши чувства, когда бились с вами как противники". ("Каспий", 17 мая 1917 года). А русские классики, не скрывая своего изумления, воспевали благородные черты характера вроде бы "дикого" горца. Даже царь Александр II, самодержец, не скрывал своего изумления перед всем этим, приказывая каждому проезжавшему через Калугу русскому дворянину обязательно совершить визит почтения к пленённому вождю горцев Шамилю. Но ислам, являясь причиной благородного поведения моджахедов во время войн, давал им и твердый моральный дух, неисчерпаемый героизм и стойкость. Он становился стимулятором прямо-таки невероятных случаев, которые непостижимы холодному прагматическому разуму.
Один из таких случаев произошел в 1919 году в Ведено. Амир мусульман Северного Кавказа шейх Узун Хаджи решил освободить Ведено от русских. Не имея достаточно сил и оружия, шейх приказал с такбиром в устах идти на Ведено. Гатуев пишет: " Запели ля илаха иллаллах" и въехали в укрепление, которое в ту же ночь покинули все деникинцы. Спустя неделю "хабар", что в ущелье идут казаки. Все вооружение мусульман состояло из 2 орудий, 2 пулеметов и необходимого для 20 людей количества винтовок. Выступающих Узун Хаджи благословил: "Молиться богу - мое дело; воевать ваше дело. Вам ничего не грозит. От одного вашего выстрела бойцы вырастут как листва".
Мусульмане заняли позицию у подножия утеса. Забили заряд и, когда из-за того утеса показалась головка русских - выстрелили. В ответную пулеметную трескотню русских вмешалась ружейная. Это гуноевцы (жители аула Гуной), услышав пушечный выстрел, покрыли лесистый уклон ущелья и решили судьбу сражения. Русские бежали до Сержен-юрта, оставив мусульманам два пулемета. Воодушевленные легкостью победы, пополнившиеся гуноевцами мусульманские силы, нагнали их, и Сержен-юрт три раза переходил из рук в руки, пока, наконец, казаки отошли в Шали. ("Революционный Восток", № 4,5 1928, с.271)
Такие случаи были не единичными. Представьте себе, что Х1 Красная Армия, которая весной 1920 года практически не встретив сопротивления оккупировала Азербайджан, была уничтожена моджахедами в горах Чечни и Дагестана. И не только XI, но и IX Красная Армия, специально переброшенная на Кавказ специально для усмирения строптивых горцев, также была разгромлена героями Кавказа. Моральный дух, воспитанный исламом, компенсировал моджахедам Кавказа нехватку оружия и техники. Газета "Молот" в 1919 году писала: "Дагестанцы дерутся яростно, подбадриваемые своими муллами, которые идут впереди бойцов с пением религиозных гимнов, имея белые повязки на рукавах".(31 июля 1919 года).
Турецкий офицер Гусейн эфенди, по волею судьбы оказавшийся среди чеченцев, не скрывал своего изумления и восхищения. "Горцы, воюя с русскими,... стоят беспрерывно в боях, - писал он. -Не получая ни денег, ни продовольствия, ничего в буквальном смысле. Я боюсь Аллаха не сказать правды, что горцы в особенности Шатоевцы стоят много. Им не страшен ни враг, ни мороз и ни бедность, по первому моему клику выступают в поход. Если мы их не поблагодарим, то Аллах их поблагодарит. Я турок, но они чеченцы, и за веру стоящие. Смело скажу, не видел ничего подобного... от горцев никогда не оторвусь".
Алтай Геюшов
Отдел писем
КЦ
