Наибольшую угрозу нынешний глобальный экономический кризис несет для авторитарных режимов России и Китая. В этом уверена британская газета The Guardian.

По оценке обозревателя газеты Роберта Скидельски, устойчивость политической системы в странах западной демократии обеспечивается тем, что в случае очевидных неудач правящей партии и возникновения общественного недовольства, система предполагает возможность смены власти на оппозицию, без демонтажа фундаментальных принципов существования самой системы. В государствах, где режим носит авторитарный характер (а к ним автор относит Россию и Китай) - подобная возможность в принципе не предусмотрена.

Роберт Скидельски отмечает, что при возникновении серьезных экономических проблем правящей элите в авторитарных странах придется принять всю силу народного недовольства на себя. При этом он проводит параллели между нынешней ситуацией в России и периодом диктатуры Сухарто в Индонезии и правления шаха в Иране.

Он обращает внимание, что те режимы тоже казались незыблемыми, пока обеспечивался внутренний экономический рост, но были сметены народом после того, как экономика начала давать сбои. То же, по мнению автора, может ожидать и Пекин, и Москву.

Подробно статья была изложена в переводе «Нового Региона».

The Guardian: «Если общественный договор зависит от быстрого экономического роста, что случится, если все это потерпит крах? Россия и Китай узнают это в ближайшее время, - пишет Роберт Скидельски в статье «Они знают, кого винить». - «Обогащайтесь!» - призывал своих соотечественников Дэн Сяопин после того, как начал демонтировать неэффективную социалистическую модель своего предшественника Мао Цзедуна.

Собственно, элиты по всему миру всегда руководствовались этим принципом, в то время как простые люди закрывают глаза на социальное неравенство. Простым людям достаточно того, что элиты выполняют свою часть сделки: обеспечивают защиту страны от ее врагов и, по мере возможности, повышают средний уровень жизни населения. Но именно эта составляющая общественного договора сейчас оказалась под угрозой вследствие экономического коллапса.

Разумеется, соблюдение условий общественного договора зависят от времени и места. В Европе XIX века от богачей требовалась демонстрация скромности и умеренности: было принято не проявлять чрезмерную роскошь. Состоятельные люди сохраняли большую часть собственных доходов, потому что экономия средств являлась одновременно и фондом для собственных инвестиций, и демонстрацией соблюдения норм общественной морали. И когда речь заходила о создании государства всеобщего благоденствия, предполагалось, что богачи будут выступать в роли филантропов.

В отличие от Европы в американской культуре более активно проповедовалось стремление к повышению потребительского уровня. Высокие расходы были показателем жизненного успеха: американцы открыто рекламировали стремление к достижению богатства и роскоши.

Различные культуры также отличались друг от друга тем, до какой степени они позволяли богатеть представителям элиты, и степенью толерантности к тому, каким образом эти средства были заработаны и как тратятся. Некоторые общества терпимо относятся к обогащению представителей элиты через участие в политической деятельности, в других - эти сферы деятельности строго разделены.

В западных странах принято считать, что политики и чиновники должны быть относительно небогатыми людьми. Но в большинстве государств остального мира политическая карьера рассматривается как вполне легитимный путь к обретению богатства. При этом такой богач должен помнить: его благосостояние держится на власти. Как только кресло начинает качаться под ним - его богатство оказывается под угрозой.

Спад мировой экономики увеличивает политические риски. Причем степень риска для различных стран будет зависеть от глубины шока и природы общественного договора. Политические системы, где власть в наименьшей степени находится под общественным контролем, и где политизированная элита получает доступ к наибольшей роскоши, находятся в наибольшей опасности. Чем более коррумпирована система, тем она уязвимее в этих обстоятельствах. Проблема в том, что все нынешние капиталистические системы в большей или меньшей степени коррумпированы. «Обогащайтесь!», - этот громкий призыв стал символом современной эры, и именно воплощение его в жизнь привело общество на грань катастрофы.

Конечно, оценки степени политических рисков не являются точной наукой. Это вопрос политической теории, а не эконометрики. Модели развития ситуации, которые можно выстроить на основании примеров из недавнего прошлого вряд ли способны дать точные цифры степени риска для политической системы в настоящее время.

Так или иначе, одним из наиболее «непоколебимых» режимов за последние годы был режим президента Сухарто в Индонезии. Сухарто пришел к власти в 1966 году, создал вокруг своей фигуры квази-военную диктатуру и призвал индонезийцев «обогащаться».

Несмотря на то, что больше всех обогащалась непосредственно семья Сухарто, многие индонезийцы сумели «встать с колен» в течение последующих 30 лет, обеспечивая стабильность режиму. Однако восточноазиатский финансовый кризис 1997-1998 года ввел индонезийскую экономику в штопор, вызвав масштабные народные выступления, которые и смели режим Сухарто.

Примерно так же несколько других режимов выглядели непотопляемыми: например, режим шаха Ирана - другого многолетнего правителя, который разорив страну, сбежал в 1979 году подальше от гнева толпы.

Урок ясен. Автократии, которые хвалят за их решительность и за то, что они гарантируют общественный порядок в стране, на деле оказываются бумажными тиграми. Они кажутся незыблемыми до самого последнего момента, когда вчерашние «лидеры нации» вынуждены бежать, скрываясь от гнева своего же народа. Перед лицом экономического коллапса или военного поражения выясняются, что короли таких стран абсолютно голые.

В подобных ситуациях преимущество западных политических систем состоит в том, что они могут позволить себе смену лидеров, не меняя сам режим. Политические провалы дискредитируют правящую партию или коалицию, находящуюся у власти, но не саму политическую систему. Народный гнев канализируется в сторону избирательных урн. В таких странах возможны «Новые Дела» (New Deal - название программы, с которой в середине 90-х к власти в Великобритании пришли лейбористы, подведя черту под эпохой «тэтчеризма», - прим. «НР»), но не Новые Революции.

Оценивая сегодняшние политические риски, аналитики должны обращать внимание на тип политической системы. Предполагает ли она реальную передачу власти внутри себя? Действительно ли внутри этой системы существует здоровая конкуренция, достаточно сильная для того, чтобы не дать скомпрометированным лидерам цепляться за власть? Аналитики также должны принимать во внимание природу действующего в стране общественного договора. Строго говоря, самые слабые политические режимы - это те, где власть и богатство сосредоточены в нескольких руках. Наиболее сильные - это те, где власть и богатство в достаточной мере рассеяны.

Углубление экономического кризиса катализирует политические изменения. Западные демократические государства выживут ценой незначительных изменений. А вот режимы «сильной руки», опирающиеся на тайную полицию и подконтрольные СМИ, будут выпрыгивать из штанов. Даже Уго Чавес, построивший свою власть на популистском антиамериканизме, должен сейчас молиться на успех плана спасения Барака Обамы, чтобы остановить падение своих падающих нефтяных доходов.

Из больших стран наибольшим политическим рискам сегодня подвергаются Россия и Китай. Легитимность их автократических систем практически полностью зависит от успехов в организации быстрого экономического роста. Когда рост останавливается или начинается падение, не остается никого, чтобы в этом обвинить, кроме непосредственно самой «системы».

Игорь Юргенс, один из наиболее креативных российских аналитиков, довольно быстро вывел из всего этого мораль: «Общественный договор в России состоял в ограничении гражданских прав в обмен на экономическое благосостояние. В настоящий момент экономическое благосостояние тает. А раз так - гражданские права должны расширяться. Самая простая логика».

Было бы хорошо, если бы правители в Москве и Пекине прислушались к этому совету, - заключает обозреватель The Guardian Роберт Скидельски.

Отдел мониторинга