Американский журнал Foreign Policy рассказал в статье "Назад в (советское) будущее" ("Back to the (Soviet) Future") о ходе построения в России неокоммунистического общества. Журнал в частности пишет:
"Хотя сегодняшнюю Россию нельзя сравнивать с Советским Союзом, она определенно движется в этом направлении. За первые семь месяцев нового президентского срока Путина эхо прежних времен зазвучало громко и тревожно.
За 20 лет России не видела таких суровых мер политического преследования, какие применяются сегодня. Предзнаменованием такого закручивания гаек стали события в преддверии официального вступления Путина в должность, которое состоялось 7 мая.
Тогда власти в некоторых городах систематически избивали людей, государственные чиновники выступали с угрозами, проводились аресты, самоуправно устраивались судебные процессы, а также использовались многие другие методы запугиваний и преследований политических и общественных активистов, и осуществлялось активное вмешательство в деятельность средств массовой информации, критиковавших власть.
Государственные СМИ, в том числе - проправительственные вебсайты, делали все возможное для дискредитации критиков Кремля, развязывая против них злобные и зачастую грязные кампании лжи и очернительства.
Кремль закрутил гайки, как только Путин вернулся к власти. Возможно, это был ответ на унижение и на ту угрозу, которое представляло усиливающееся протестное движение. Похоже, что государство стремится вернуться к концу 2007 года, когда Путин заканчивал свой второй президентский срок, а Кремль полностью и безраздельно господствовал в общественной и политической жизни.
Парламент оказался исключительно полезным инструментом в путинской кампании по восстановлению мощной авторитарной власти. С мая месяца он принял целую серию законов, устанавливающих массу новых и очень серьезных ограничений на свободу слова, свободу собраний и союзов, а также создал мощные механизмы давления на активистов гражданского общества.
Один из таких законодательных актов, получивший название «закона об иностранных агентах», требует, чтобы все некоммерческие организации, получающие финансирование из-за рубежа, регистрировались в министерстве юстиции и публично называли себя «иностранными агентами», что, конечно же, является дискредитацией в глазах общества, которое начинает считать их зарубежными шпионами.
Организации обязаны регистрироваться в таком качестве добровольно, а если они этого не сделают, их деятельность может быть приостановлена, и они могут быть привлечены к суду. Если какая-то некоммерческая организация отказывается регистрироваться, против ее руководителя могут применить уголовные санкции, отправив его за решетку на срок до двух лет.
А если организация зарегистрируется в качестве «иностранного агента», она обязана два раза в год представлять отчеты о своей деятельности и ежегодно проводить финансовый аудит. Она также должна публиковать сведения об «агенте», получающем средства, и о «принципале», который эти средства выделяет. Тем самым, подается недвусмысленный сигнал: если ты получаешь деньги из-за рубежа, то твои доноры являются твоими хозяевами.
Ведущие правозащитные организации отказываются выполнять эти требования не из страха перед обременительной бюрократией. Это вопрос принципа. Поскольку они работают в интересах русских граждан и представляют русское гражданское общество, они просто не могут регистрироваться в качестве того, кем не являются.
Организации, работающие в правозащитной и иных резонансных сферах, и получающие недостаточно средств из внутренних источников, вынуждены сегодня делать просто выбор: подвергнуть себя угрозе преследования, унизить себя клеймом «иностранного агента» или серьезно сократить масштабы своей деятельности.
После того, как закон вступил в силу 21 ноября, большинство известных русских правозащитников заявили, что не позволят наклеить на себя ярлык «иностранных агентов», каковы бы ни были последствия. Пока власти никак не отреагировали на такие действия.
Закон об иностранных агентах имеет также целью заставить правозащитников пересмотреть стандартный метод правозащитной работы, применяемый повсюду: добиваться улучшений, заступаясь и защищая. Это особенно верно, если закон об иностранных агентах связан с другой драматичной правовой инновацией – новым законом об измене, который «весьма удачно» вступил в силу за неделю до закона об НКО.
Новое, расширенное толкование измены теперь включает «оказание финансовой, материально-технической, консультационной или иной помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации … в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации».
Это чрезмерно широкое и расплывчатое определение специально изложено таким образом, чтобы активисты дважды подумали, прежде чем заняться международной правозащитной деятельностью, и чтобы рядовые граждане задумались над тем, стоит ли им обращаться в международные правозащитные организации.
В той политической атмосфере, которая существует сегодня в России, нет никаких сомнений, что власти установят очень низкий порог в толковании того, что «направлено против безопасности Российской Федерации». Обвиненному в измене грозит тюремный срок от 12 до 20 лет.
Внося законопроект об измене, ФСБ (преемница КГБ) сопроводила его пояснительной запиской, в которой поправки были обоснованы ссылками на то, что «зарубежные спецслужбы активно используют» иностранные организации – как правительственные, так и неправительственные – для нанесения ущерба безопасности России. ФСБ заявила: «Утверждения о возможном всплеске шпиономании в связи с принятием закона являются необоснованными и базируются исключительно на эмоциях».
Совершенно очевидно, что правоохранительные органы и спецслужбы смогут использовать этот закон как основание для установления слежки за активистами и некоммерческими организациями под предлогом ведения расследования, или как повод для открытия дела по обвинению в измене, дабы остановить критика или политического оппонента.
Теперь могут оказаться секретными с точки зрения национальной безопасности, например, правонарушения спецслужб и правоохранительных органов во время контртеррористических операций на Северном Кавказе.
Безусловно, пока непонятно, как будет применяться закон об измене. Беларусь в прошлом году приняла очень похожий закон, но пока не применила его ни разу. Однако он дамокловым мечом висит над активистами и правозащитниками, которых власти продолжают травить, используя другие средства.
Последствия новой политической атмосферы в России вполне понятны и очень пагубны. Так, за несколько недель до вступления в силу закона об измене Евросоюз организовал в Брюсселе научную конференцию. Известная ученный-социолог из русского региона планировала представить там свою работу.
Но за несколько дней до отъезда женщине позвонил ректор ее университета и откровенно объяснил, почему ей не следует ехать на конференцию, если она дорожит своей работой и хочет и дальше ездить за границу.
Вскоре она узнала, что ее коллега из другого университета также решил отказаться от участия в конференции по аналогичным причинам. В обоих случая ректоры сослались на «предупреждения важных людей» из Москвы и на «напряженный политический климат».
Позднее, когда 21 ноября вступил в силу закон об иностранных агентах, активисты из правозащитных организаций, придя на работу, увидели, что стены их офисных зданий исписаны надписями «Иностранный агент» и «Люблю США!».
Отдел мониторинга
Кавказ-Центр
