Оппозиционная журналистка Романова рассказала, как живут русские вертухаи, охранники несметных концлагерей России:
- Поезд Сыктывкар – Кослан чухает до Ёдвы шесть часов. Хотя Ёдва всего-то в 180 километрах от столицы Коми. Но другой дороги летом нет, размывает её летом, а по зимнику ничего, можно. Остановки на каждой станции: Язель, Усть-Вымь, Мозындор – стоим минут по 5–10, оно и понятно: к поезду прицеплен «столыпин», везут этапы. Тут же зоны кругом. Мы с Инной едем в женский концлагерь №45, в Ёдву.
На 18 августа был назначен "День открытых дверей"
У входа в КП работающий затейливый фонтан, громкоговоритель передаёт бодрые звуки «Радио России», на входе скульптурные группы, изображающие счастливые семьи и быт мира животных: вот семья оленей, а вот гнездо аистов, сильно смахивающих на птеродактилей, а вот на входе выписка из инструкции насчёт проноса запрещённых предметов, в которой указано про «хрОнение предметов» и про «прИступления». Мы нисколько не удивились, когда начальник КП Шахбинкадиев письменно отказал нам в краткосрочном свидании
До обратного поезда оставались ещё сутки, и мы приступили к изучению посёлка Ёдва, целиком и полностью кормящегося с зоны.
Первое, что мы обнаружили, – это национальный вопрос. На всех близлежащих зонах всё руководство полностью укомплектовано выходцами из Дагестана ("разделяй и властвуй" - КЦ), местные жители охотно сообщили нам, что это такой бизнес: в Дагестане дефицит стройматериалов, а здесь лесоповал. То, что руководство при своих скудных фсиновских зарплатах ездит на новых японских джипах, никого здесь не смущает.
Выданные нам в сопровождение молодые ребята из конвойных сильно просили нас написать в газету про то, что каждую зиму посёлок, состоящий преимущественно из бараков, размораживается, поскольку в котельной нет дров. Мы удивились: лес же кругом. «А в лесу он мокрый», – философски ответили парни, очевидно, лишённые чувства самосохранения хотя бы путём просушки дров для собственной семьи.
Горячей воды, конечно, никакой нет, как и питьевой холодной – в кране она техническая. Зимой моются, сливая воду из батарей, а летом греют в тазике.
Сам посёлок стоит на сплошной помойке, люди привыкли кидать мусор под ноги, явно полагая, что кто-то им должен всё это убирать.
Окна в бараках, где живут служители зон, снаружи обтянуты целлофаном, а изнутри одеялами, однако «поднять вопрос» почему-то положено нам, а не им.
Пока мы изучали посёлок, посещая начальника за начальником, встретили улыбчивого златозубого дагестанца во фсиновской форме: он спокойно вёл в воскресенье на работу в собственное хозяйство двух крепких зэков, что большое благодеяние, ибо он даст им покушать и покурить.
Слова «рабовладение» здесь тоже не слышали, нет.
В общем, такая безнадёга, что даже РПЦ ловить нечего. Окормляет ТВ – на каждом бараке на восемь семей как минимум висит по четыре спутниковых тарелки."
Отдел мониторинга
Кавказ-Центр
