Если бы путч удался, Турцию бы сравнивали с Египтом, а Эрдогана - с Мохаммедом Мурси, избранным президентом, которого мятежник Сиси приговорил к смертной казни.
Путч провалился. Эрдогана сравнивают с Путиным, Турцию – с Россией.
Все сравнения хромают. Но подобные сравнения затуманивает понимание донельзя.
Никто никогда не задумывал путча против Путина. Эпоха военных переворотов в России давно миновала – началась при Петре Первом и закончилась в 1825 году. Попытку военного мятежа предпринял генерал Корнилов в 1917 году. Путч 1991 года показал, что военные не имеют политических амбиций и воли, даже когда на их глазах советские бонзы демонстрируют свое полное бессилие.
Турция – страна военной истории, воинского духа. В XX веке этот воинский дух долго использовали во имя светскости и национализма. Перевороты в ее новой истории происходят с завидной регулярностью и всегда носят антиисламский и антикурдский характер.
Сравнение с Эрдоганом в позитивном ключе используют те, кто готов одобрять всякое движение власти. Еще вчера Эрдоган был «зарвавшимся безумцем», «исламофашистом» и оголтелым исламистом. А сегодня он молодец – потому, что пошел на сближение с Путиным.
Но даже верноподданные не успевают за разворотами курса Кремля. В их рядах смятение.
Кремль вроде бы «протянул руку» Эрдогану, но не спешит окоротить лояльных власти оголтелых критиков Эрдогана. И те с энтузиазмом продолжают поливать его с охранительных позиций. Будь рука примирения реальной, они бы сидели тихо.
Сравнение с Путиным в отрицательном ключе в ходу и у российской оппозиции. Но она хотя бы последовательна – для нее Эрдоган всегда был «исламистом», достойным проклятий. Когда прошлой осенью Путин ругал Эрдогана за «ползучий исламизм», российская оппозиция не возражала.
Для оппозиции идея, что к путчу причастны американские спецслужбы или гюленисты, – дикая конспирология. Им ближе объяснение, что половина турок не приемлет «исламизации», что военные просто стоят на страже светскости, что Турция на пороге гражданской войны.
Итак, Путин и Эрдоган
Один вырос в религиозной семье в стране, где ислам, азан и хиджаб были под запретом. Мусульманин с детства, оставался им осознанно в дальнейшем. У него жена и дочери в хиджабе – и так было, когда жена в платке априори закрывала карьерный рост мужа. Он носил усы – как специфический для Турции признак религиозности. И отказался их сбрить, за что лишился работы.
Другой – плоть от плоти советского режима. Не замечен в пристрастии к религии, пока она была под запретом.
Делал неприметную карьеру в спецслужбах.
Разница между «сидеть» и «сажать»
Эрдоган 19 лет назад, будучи мэром Стамбула, прочитал стихи, которые прозвучали призывом к мусульманам в условиях жесткого секуляристского режима. И сел в тюрьму.
Эрдоган с юности находился в противостоянии системе и режиму.
Он стал во главе страны вопреки системе, а не благодаря ей.
Путин не шел против режима – ни в советское время, ни в перестройку, ни в 90-е годы. У него отсутствует опыт противостояния, служебного, гражданского или религиозного, и, что естественно, ему чуждо понимание смысла и значения оппозиции.
Он прорывался из низов в привилегированную могущественную корпорацию и стал частью этой системы. Он приобщился к религии и либеральным идеям свободной экономики, когда это решительно не сулило неприятностей.
Он возвел спецслужбы в режим максимального благоприятствования. Сам стал режимом, который сажает за такие стихи, что прочитал Эрдоган.
Эрдоган учился в религиозном учебном заведении, когда это было вызовом.
Служил в армии, работал в транспортной системе. Он похож на обычного турка, а не на выходца из тайной корпорации.
Он не стесняется морщин, не боится выглядеть усталым и не молодится. Достаточно просто одевается и просто держится.
Ради него не перекрывают полгорода дважды в день. У него и его окружения нет резиденций по всей стране, показной роскоши и мишуры богатства.
Эрдоган заявил, что он прежде всего мусульманин, а уж потом турок и президент.
Путин в начале своего правления на вопрос Ларри Кинга, во что тот верит, ответил, что он верит в человека и его творческие силы.
В России XXI века выпущены на волю демоны национализма, наслаждения и страсти урвать побольше. Слова Медведева про «денег нет, держитесь там» восприняты как издевательство.
Путин не служил в армии. Он пришел во власть по путевке КГБ.
Новая постсоветская элита подбирала бывших службистов, наивно полагая, что они хорошие исполнители без политических амбиций. Путин привел во власть целый отряд, доказавший, что это не так.
В профессиональные навыки этих людей не входило учиться новому. Они должны были зорко следить, по форме доносить и уметь провести спецоперацию по ликвидации всего, что их начальство считало «опасностью для системы».
Их учили исполнять приказы, не проявлять инициативы, не знать жалости, никому не доверять, собирать компромат на все, что движется, презирать идеи и идеалистов и обладать навыками манипулирования.
Собственной воли, программы, стратегии у них нет – их не учили, что такое может понадобиться. Ведь программа и воля исходила из другого ведомства.
Люди с подобными умениями, оставленные без начальства и контроля, неизбежно становятся контрпродуктивны. Просто потому, что они обучены «держать и не пущать», устраивать провокации, сталкивать, но не организовывать.
Спецслужбист обязан быть незаметным и полезным – это его профессия.
Путин не доверяет людям, и для него они остаются «объектами».
Во главе страны стоит человек, продолжающий конспиративную работу там, где предполагается открытость. Ни один кремлевед ни разу не угадал ни одного его назначения.
Православие Путина – своего рода часть легенды, которую нужно поддерживать в новых обстоятельствах. Приходится совершать паломничества на Афон.
Но бывшему офицеру КГБ сложно всерьез относиться и к этой сфере, поскольку к его услугам досье на любого епископа, священника и прихожанина, устойчивое представление о том, как органы победили и раскололи Церковь, не допустили ее никуда и подчинили себе.
В насмешку над Церковью в России лозунг афонского монастыря Эсфигмену «Православие или смерть» занесен в экстремистский список.
При Путине интересы Церкви отстаивают фрики типа Милонова и Мизулиной. Именем Церкви сажают в тюрьму. Ее оберегают от «оскорбленности чувств» тюремными сроками. Ее именем запрещают и устрашают.
Когда генерал Сиси поднял мятеж в Египте, за один день было убиты 3 тысячи человек на площади Рабиа и арестовано более 100 тысяч.
Единственный глава государства, кто осудил смертоубийство на площади Рабиа, был Эрдоган. Это он поднял четыре пальца (рабаа означает «четыре») в знак протеста.
За месяц до египетского мятежа Путин принимал Мурси. Он ни словом не обеспокоился о его судьбе после путча. Он дежурно приветствовал новую власть и посетил Египет.
Турция не входит в квартет по урегулированию палестинско-израильского противостояния, где присутствует Россия. Только Эрдоган публично поднимал вопрос о Палестине, послал корабль на прорыв блокады Газы, врачей, лекарства, машины скорой помощи. И сейчас только ему удалось добиться от израильской власти снятия запрета на провоз в Газу хотя бы некоторого числа грузовиков с медикаментами и стройматериалами.
Россия не сделала для Палестины ничего.
Стихи как зеркало души
Эрдоган прочитал известные в Турции каждому школьнику строки Зии Гёкальпа, поэта начала XX века:
Мечети – наши казармы,
минареты – наши мечи,
купола – наши шлемы,
а верующие – наши солдаты.
Из уст мэра Стамбула они прозвучали как призыв к исламу. И стоили Эрдогану кресла мэра и тюремного заключения.
К слову, их автор считался при Ататюрке пантюркистом и националистом – в стране, где было разрушено 70 тысяч мечетей и сосланы и убиты 70 тысяч имамов.
В тюркоязычном мире эти стихи учили дети, бродя по развалинам мечетей.
Путин единственный раз обратился к поэзии – прочитал стихи Есенина на своей инаугурации в 2012 году:
Если крикнет рать святая:
"Кинь ты Русь, живи в раю!" -
Я скажу: "Не надо рая,
Дайте родину мою".
Эти стихи тоже столетней давности.
Православный человек, даже страстный ценитель поэзии, не подпишется под ними – потому что верующий даже под пыткой не променяет рая.
В России слишком длинный список тех, кто был убит за отказ ставить отечество выше веры.
Эрдоган заплакал на похоронах тех, кто был убит во время путча.
Слеза катилась по щеке нашего президента после победы на выборах.
Турция демонстрирует самоорганизацию. Эрдоган призвал оставаться на улице – и вот каждый вечер с ночи путча по всей стране выходят сотни тысяч людей.
В Кремле нет иллюзий, выйдут ли миллионы, случись что.
В 2012 году, в разгар оппозиционных митингов, на проправительственные мероприятия свозили бюджетников. За вознаграждение.
Кремль не спас Уралвагонзавод, обещавший защищать его от несуществующего врага, – денег нет.
Едва ушел Сурков, его хунвейбины, лишившись заработков, рассосались.
Едва Кургиняну прекратили финансирование, его молодцов не видать.
«Параллельное государство» много лет прослушивало Эрдогана и его семью. И опубликовало эту прослушку.
Просто представьте себе нечто подобное в РФ. Представили?
В РФ власть приняла законы, по которым она может прослушивать всех – и запретила митинги против этих законов. По итогам прослушек можно сажать. Сажали до закона, будут сажать и после.
Эрдоган построил один президентский дворец для служебного пользования. Шум был до неба.
В РФ Навальный завалил публику расследованиями про виллы, яхты и корги Шувалова. Даже тихой ряби не пошло по воде.
Поэт в России больше чем поэт
В 1985 году изгнанник Иосиф Бродский побывал в Стамбуле. Кстати, он приехал туда в разгар очередной военной диктатуры, наложившей вето на ислам.
Он смог увидеть там лишь тень ненавистного Советского Союза – так ему было угодно.
Следы Византии и Османской империи вели его к размышлениям об СССР, о режиме, который не признал его поэтом и вышвырнул вон.
Так Бродский написал полное желчи и презрения эссе о Стамбуле и его мечетях.
Это эссе таинственным образом до сих пор определяет отношение креативного класса к Турции. И некреативного тоже.
Бродскому не нравилась Турция, в которой он видел копию СССР.
Современному интеллектуалу не нравится Турция, в которой он видит копию России.
Еще прошлой осенью Владимиру Путину не нравился «исламист» Эрдоган и «ползучая исламизация». Ему и сейчас не нравится, просто на время риторика изменилась.
А надолго ли – увидим.
В долгосрочной перспективе сложно видеть союз и даже простой нейтралитет Турции Эрдогана и России Путина. Собственно говоря, именно поэтому так громко сейчас фальшивит хор, пытающийся убедить, что Эрдоган и Путин похожи.
