В стране насаждаются правила игры, написанные "милитократией" Путина
Мари Жего (Marie Jego), Гаидз Минасян (Gaidz Minassian), 19 ноября 2003
Можно ли верить Владимиру Путину, когда он проводит параллель между обвинениями, выдвинутыми против российской компании «ЮКОС» и нарушением законов со стороны американского энергетического гиганта «Энрон»? Что общего между арестом главы «ЮКОСа» Михаила Ходорковского группой вооруженных спецназовцев и вызовом руководителей «Энрона» для дачи показаний в Сенат США? Что можно сказать об обыске сотрудников ФСБ в школе, где учится 12-летняя дочь олигарха, а также о конфискации документов учеников? Или о разгроме, учиненном в ходе обыска адвоката Ходорковского - Антона Дреля?
За обвинениями, которые были выдвинуты против Ходорковского, - «мошенничество, уклонение от уплаты налогов» - скрываются используемые российскими правоохранительными органами методы, которые свидетельствуют о хронической неспособности избавиться от тоталитарных методов прошлого. Стремление все контролировать, все обуздать и подорвать было характерно для российских властей во все периоды истории страны. И теперь старые демоны появляются вновь. Вчера атакам подвергались бояре и кулаки, а сегодня уже олигархи платят высокую цену за то, что поверили в необратимость реформ, не ведая о том, что система их создала только для того, чтобы затем ликвидировать.
Во времена НЭПа, введенного Лениным, чтобы спасти экономику страны, опустошенную революцией и гражданской войной, власти сначала способствовали деятельности кулаков, а затем их устранили как класс. Тогда возникло понятие «раскулачивание». Теперь может возникнуть термин «разолигархивание». Такова суть патологии российского общества. Верная своему предназначению «казарменного государства», Россия оказалась во власти «милитократии». Таково мнение российского социолога Ольги Крыштановской. По ее словам, более четверти высокопоставленных чиновников являются выпускниками военных академий, а 35% вице-премьеров правительства, назначенных Кремлем, - «это люди в погонах», как их образно величает олигарх Роман Абрамович.
«Популярный герой в наши дни, это - офицер ФСБ, то есть бывшего КГБ», - объясняет журналистка Анна Политковская, ставшая популярной после своих репортажей из Чечни. По ее словам, именно в ходе чеченского конфликта в стране усилились ксенофобия, восхваление насилия, произвольные действия властей и ложь. Именно в ходе чеченской войны появились российские наемники, проводящие в чеченских деревнях зачистки, в ходе которых совершаются грабежи, аресты и убийства. Чеченцы, кавказцы, евреи и другие «смуглые» подлежат преследованию от имени общества. В 2003 году в России в результате расистских акций погибли двести таджиков.
Государство для своего выживания нуждается в создании образа врага. «Аресты олигархов усиливают связь между народом и руководителями», - заявлял Владимир Путин в декабре 2001 года. И надо признать, общественное мнение дает Путину основание для таких заявлений. Население страны склонно считать миллиардеров «врагами народа», ибо они, по мнению большинства россиян, совершили узаконенное «расхищение» государственных денег. И в этом контексте всеобщей ксенофобии появилось новое понятие.
«Некоторые каналы телевидения теперь пропагандируют идею «национального бизнеса», то есть бизнеса «без евреев», - говорит бывший диссидент Лев Пономарев. И, действительно, олигархи Владимир Потанин и Сергей Пугачев, которые исповедуют православную религию, никогда не подвергались атакам со стороны Кремля. «Президенту явно по душе тот страх, который он внушает людям», - писал 6-го ноября в газете The Financial Times Владимир Гусинский. Этот бывший олигарх, подвергающийся преследованию со стороны российской прокуратуры, напоминает, что после прихода к власти полковника КГБ в страну возвращается страх.
Организованный страх.
Сначала в ход идут предостережения в адрес олигархов, затем устрашение лиц из их окружения, после чего следуют аресты их партнеров по бизнесу. Затем приходит время арестовать самих олигархов и наложить арест на их акции. Сотрудники ФСБ в рамках акций против Ходорковского провели рейд в одном из интернатов, которые финансируются фондом олигарха - «Открытая Россия». Этот рейд стал намеком в адрес олигарха. Этот метод известен еще со времен Сталина. Страх снова стал движущей силой системы, несмотря на то, что ветер свободы в 90-е годы привел к смене символов этой системы. После того, как президент России реабилитировал советский гимн и добился прославления «органов безопасности», он перешел к практическим делам. Старые методы приносят ему выгоду, ибо его рейтинг достигает 70%. Так что его политическое объединение «Единая Россия» может одержать победу на парламентских выборах 7 декабря.
Охота на «плохих олигархов», за которой молчаливо наблюдает международное сообщество, знаменует собой конец периода демократии в России. А что же остается от надежды, пробудившейся после первых лет реформ? Где бывшие «демократы», которые в 1991 году сбросили с пьедестала памятник Феликсу Дзержинскому? На избирательных плакатах «Единой России» рядом размещены портреты Сталина и Андрея Сахарова. Фонд имени Андрея Сахарова выразил свой протест против этого.
После эйфории, вызванной падением Берлинской стены, многие подумали, что на постсоветском пространстве победят западные ценности. Однако любезность, с которой воспринимают на Западе издержки «контролируемой демократии» Путина, вызывает обеспокоенность. Как понимать готовность европейских руководителей подыгрывать президенту России и не упоминать в дискуссиях проблемы Чечни, воздержаться от обсуждения ситуации в Молдавии и замалчивать «дело «ЮКОСа»?
Секретность, ложь и амнезия распространяются как вирус. Глава Еврокомиссии Романо Проди воздержался от критики в адрес Сильвио Берлускони, который утверждал, что «европейская пресса пишет небылицы» о ситуации в Чечне. А Елисейский дворец, где Владимир Путин был принят на минувшей неделе, заявил о «европейском призвании» России. «Мы разделяем с Россией общие ценности», - говорилось в заявлении Елисейского дворца. Означает ли это, что советские ценности наложили отпечаток на позицию Запада?
ИноСМИ
Le Monde
