Путин? Выборы? В сибирской деревне Кейзес никого не волнует, кто в далекой Москве будет заседать в парламенте. Часть деревенских жителей просто выживает. Остальные пьют.

После каждого стакана Ира хочет поцеловать меня в губы. "Сережа не против, - говорит она и притягивает мою голову к своему кисло пахнущему телу, - Сереже нравится смотреть на меня, когда я целуюсь!" Сережа, ее муж, стоит перед нами, ухмыляясь, пьяный, как и все присутствующие. В комнате полумрак, на столе рядом со сковородкой с остывшей жареной картошкой пластиковая полуторалитровая бутылка с самогоном, из которой попахивает бензином. "Моя жена грязная, - говорит, улыбаясь, Сережа, - иди сюда, давай еще раз пожмем друг другу руки!" Он снова наливает. Здесь пьют всё, что только удается достать.

Спрашиваю его: "За кого ты будешь голосовать на выборах?" - "На каких таких выборах?" - "7 декабря, в Госдуму".

Сережа пристально смотрит на меня с открытым ртом и растерянно морщит лоб, будто я спросил его, когда отходит следующий автобус на Марс.

Сереже 26 лет, Ире - 37, они пьют уже пять дней. В сибирской деревне Кейзес их зовут алкашами.

Однако то, что думские выборы пройдут на другой планете, считают не только алкаши. В сибирских деревнях никого не волнует, будут заседать в Думе коммунисты, центристы или либералы. У деревенских другие проблемы, их жизнь не оставляет им никакого выбора.

Водитель бензовоза, 53-летний Павел, пьет только тогда, когда есть повод. К примеру, вчера был всероссийский День дальнобойщика, а позавчера - канун праздника. Сегодня бутылки на кухонном столе уже нет. Сегодня мы говорим о политике, а это не повод, чтобы выпить.

"Черт знает, за кого я буду голосовать, - Павел макает кусок серого, как бетон, хлеба в тарелку с картофельным супом. - Наверно, за этого Воробчукова. Его все время по "ящику" показывают. У него есть деньги, его поддерживает государство".

Мимо проходит лошадь, которая тянет за собой сани, в них сидит мальчик, крепко прижимая к себе 20-литровую бутыль с водой. Колодцы по соседству стоят пустые, водопроводные трубы разорвал 16-градусный ноябрьский мороз. Питьевой воды нет, помыться нечем, коров напоить тоже нечем. Теперь Павел и его соседи вынуждены возить драгоценную влагу издалека. Лишний час работы, сибирские будни.

Андрей еще весной учился в автомобильном институте в Омске. Но тут заболела Галина, жена Павла. Павел, правда, зарабатывает в месяц почти 140 франков (1 швейцарский франк = 23 рубля. - Прим. ред.) - больше, чем кто-либо в деревне. Все же и он оказался этим летом перед выбором: 700 франков за лечение жены или 830 франков за оплату следующего учебного года для сына. Павел забрал Андрея из института, и того сразу же взяли в армию. Он попал во внутренние войска, а их часто посылают в Чечню.

"Почему ты не голосуешь за Союз правых сил? - спрашиваю я Павла. - Они за профессиональную армию. Тогда Андрею не пришлось бы служить".

СПС обращается к молодежи через интернет: "Военные хотят отменить отсрочку от службы в армии для студентов, СПС убежден, что такое нельзя допустить". Но интернета в Кейзесе нет, а представители СПС здесь ни разу не появились, чтобы послушать, чем люди здесь живут.

"Нет, - обдумав требование СПС, говорит Павел, - пусть уж лучше честно послужит Отечеству". Он снова улыбается: "В воскресенье у нас опять проводы. Ты придешь?" Сибиряки - это оптимисты-консерваторы.

Кейзес находится в 330 километрах северо-восточнее Омска; село, расположенное на холмах, окружают западносибирские березы. Колхоз, 11 улиц, 402 деревянных дома. 330 километров до ближайшего аэропорта, ближайшего банкомата, ближайшей железнодорожной станции.

Дела у 1200 жителей Кейзеса так же плохи, как и у остальных 40 млн деревенских жителей России, из которых 25 млн живут за чертой бедности. Большинство взрослых работает в колхозе им. Первого мая за 10-15 франков в месяц. Жизнь здесь - это в основном выживание. Все сельские жители находятся на полном самообеспечении: после работы они доят коров, сажают картофель и овощи, колют дрова, возят воду и собирают грибы, ягоды или кедровые орешки.

"За кого я буду голосовать? - Абдулла, 44-летний чеченец, смеется, стоя с вилами на стогу сена высотой с дом. - Мне никто и не зовет на выборы".

В 1999 году Абдулла со своей женой, пятью детьми, зятем и внуком бежал в Кейзес от войны, разразившейся на его родине. В отличие от большинства русских он охотно говорит о политике, ругает Ахмада Кадырова, который в октябре при массированной поддержке Москвы был избран чеченским президентом. Это предатель, который раньше работал на российские спецслужбы, возмущается Абдулла. Но его не волнует, что и на президентских выборах ему не выдадут бюллетень. Сегодня ему еще предстоит забить и разделать четырех бычков, уложить мясо в прицеп своих "жигулей" и отвезти его в Омск, чтобы продать там в рестораны.

Официально Абдулла является безработным, но он может позволить себе иметь машину. Как и Павел, как и охотники на соболя, как и колхозники, торгующие картофелем, выращенным на своих огородах. Сейчас в Кейзесе около ста автомобилей, каждый из них, заработанный крепкими натруженными руками, - символ надежды и принадлежности к среднему классу.

Чеченец Абдулла строит планы, весной мечтает купить "газель". Он уже построил кирпичный гараж, нет только крыши, зима нагрянула раньше времени. Отсутствие крыши - это такая головная боль для Абдуллы, какую не создаст ему никакой президент и никакой парламент. Даже сейчас, через 13 лет после установления демократии, практически ни один россиянин не верит, что политика может улучшить его жизнь. По данным ВЦИОМа, только 10% россиян считает, что избирательное право - это важно.

"Давайте пить чай по-русски!" - Михаил Афанасьич, глава администрации Кейзеса достает водку, сало, соленые огурцы и ветчину. Но зимнюю куртку Афанасьич не снимает - такой холод стоит в его кабинете. Почему он не повесил на стене портрет российского президента Путина? "Мне его никто не оплатит". Он просил 2800 франков на уголь, но район выделил только 1200. "Районная администрация хочет, чтобы я ползал перед ними на коленях".

Афанасьич страдальчески морщится. В отсутствие угля он в прошлую зиму достал для школы 220 кубометров дров, он латает старый водопровод, дырявую теплоцентраль и дышащие на ладан деревянные мосты - местное самоуправление по-сибирски.

"Вообще-то у нас нет местного самоуправления. Для него нужен собственный бюджет". Афанасьич разливает водку, мне - немножко больше, себе - немножко меньше. Так в Сибири принято, это выражение гостеприимства, но еще и тактика: Ты пей больше, зато я останусь более трезвым.

Афанасьич рассказывает, что политикой здесь никто не интересуется, явка на выборы будет совсем невысокой. "Люди еще знают одномандатников, которых они терпеть не могут. Но в списке из 23 партий 70% поставит крестик наугад". Самое ужасное в Кейзесе - это водка, каждый год спивается одна-две семьи. "Если колхоз обеднеет еще больше и не сможет отправлять трактора на вспашку личных участков, то пропадет вся деревня".

О том, что в стране идет предвыборная кампания, в Кейзесе практически ничего не говорит. Только в доме культуры висит стенгазета кремлевской партии "Единая Россия". На спичечных коробках, которые служат в деревне разменной монетой, - реклама Аграрной партии. Не путать с Аграрным движением и его кандидатом Сергеем Воробчуковым. В каждом почтовом ящике в деревне оказались его глянцевые листовки с критическими выпадами в адрес правительственной сельскохозяйственной политики, к которым, однако, не следует относиться слишком серьезно. Поскольку председатель Аграрного движения - это российский министр сельского хозяйства.

Кандидата Воробчукова выдвинули верные Кремлю тактики, чтобы крестьяне снова отдали свои голоса министру сельского хозяйства. Но о проблемах, связанных с пьянством в деревне, не проронили ни слова ни "Единая Россия", ни Аграрное движение. Только коммунистическая брошюра стыдит: "Деревенским детям в 8 лет наливают водку, в 13 они уже алкоголики".

Каждый день в деревне можно увидеть пошатывающиеся фигуры. В 11 утра в снегу перед деревенской библиотекой лежит пьяный. И в эту зиму, накачавшись водкой или крепким самогоном, в который нередко добавляют антифриз, алкаши опять будут замерзать у порога собственного дома, не найдя двери. Афанасьич считает, что около 20% сельских жителей являются алкоголиками. Председатель колхоза говорит, что он за злоупотребление алкоголем готов уволить половину колхозников. Участковый милиционер и директор школы полагают, что треть жителей Кейзеса живет исключительно для того, чтобы пить.

"Есть родители, которые не отправляют своих детей в школу, - возмущается 37-летняя Ирина Дмитриевна, директор школы. - Однако мы вынуждаем их к этому. В худшем случае, я забираю детей сама ".

Школа открыта с 7:30 до 20:30, некоторые дети здесь даже ночуют. Кроме обязательных уроков, в школе есть хоккейная команда, театральный, экологический и музыкальный кружки, дополнительные занятия для отстающих, а также для особо одаренных учеников. Школьники, в отличие от многих родителей, верят в будущее.

"Раньше, в советские времена, все хотели стать трактористами, как их отцы, - рассказывает Ирина. - Теперь они хотят учиться в университете". Из 37 выпускников этого года 13 продолжили учебу.

Вернемся назад, в жилище алкоголика Сережи. Первые полтора литра водки закончились, за 2 франка Сережа приобрел у соседа еще один литр. В доме всего два стакана, из которых, кроме него и Иры, пьют также Петр, боксер, который отсидел четыре года за кражу, и бородатый пастух, которого все пренебрежительно зовут собачьей кличкой Лайка. Вероятно, потому, что он единственный, кто еще работает. Сережа разливает и берет себе полный стакан. "Лапы прочь, Лайка!" - кричит он на пастуха, который тянет руку ко второму стакану. Здесь у всех цель - напиться как можно быстрее.

"Что самое главное в жизни?" - спрашиваю я присутствующих.

"Я вот работаю пастухом уже 21 год", - начинает Лайка.

"Закрой пасть! - перебивает его Сережа. - Главное в жизни - оприходовать побольше баб и выпить побольше водки".

Рядом с печкой притулился маленький мальчик. Он держит в руке чашку с чаем и с любопытством смотрит на взрослых. Это одиннадцатилетний сын колхозного пастуха Лайки. Ему еще есть из чего выбирать: пить или работать, не разгибая спины.

Facts