Россия и весь мир вздохнули с облегчением - Владимир Путин наконец-то переизбран на второй президентский срок. Кампания перед этими выборами стала одним из самых малоосвещаемых событий в стране за последнее время, но буквально везде, где что-то было связано с переизбранием Путина, наблюдались перекосы: Кремль всячески поддерживал своего кандидата через государственные СМИ, а западная пресса старалась не оставить от него камня на камне до того, как откроются избирательные участки.

Что ж, они уже закрылись, и российский народ сказал свое слово, переизбрав Путина на второй срок 69 процентами голосов.

Первая российская президентская кампания породила в этой стране невиданные страсти, когда в 1996 году антизападный и просоветский Геннадий Зюганов чуть не выбил президентское кресло из-под Бориса Ельцина. Тогда возможность прихода к власти в России полуразрушенной коммунистической организации уже после падения Советского Союза до крайности испугала весь мир. Но за четыре года правления Ельцина Россия разрушилась еще больше. В те годы российское государство почти перестало существовать, а экономика испытала катастрофическую девальвацию и дефолт.

Президентские выборы 2000 года несли в себе больше тайны, чем политических страстей. Воображение электората прочно захватила темная лошадка, выведенная на политическую арену буквально ниоткуда. Путин не делал никаких конкретных предвыборных обещаний и позиционировал скорее свои личные достоинства - скромность, дисциплинированность и серьезность. Сейчас мы понимаем, что именно это тогда и хотели видеть избиратели.

Предвыборная кампания этого года принесла России то же самое, с той только разницей, что теперь за Путиным, в отличие от его первых выборов четыре года назад, уже стояли реальные дела. В этой кампании не было решающего вопроса, который бы обсуждали все; да он и не был нужен. За четыре года правления Путина в стране начался экономический подъем, государство платило по своим долгам, и установилась всеобщая атмосфера стабилизации. Согласитесь, мало найдется политиков в любой стране мира, которые так же уверенно могли бы задать избирателям вопрос: 'Кто из вас живет сейчас лучше, чем четыре года назад?' Ни один из противников Путина такого вопроса не задал. Их претензии и к Путину, и к самой кампании лежали в совершенно другой плоскости.

Главным, на чем концентрировалось внимание на этих выборах, были не концепции кандидатов, а сама избирательная процедура. Освещение избирательной кампании российской прессой действительно давало действующему президенту очень серьезные преимущества, но ни один политик или политолог не мог сказать, что от того, что противникам Путина предоставят больше возможностей использовать СМИ, это как-то повлияет на результаты выборов. Также весьма сомнительно, что образ Путина как-то померк бы от большего количества ударов от кандидатов, одного из которых бросила своя собственная партия, другой был вовлечен в жесткую внутрипартийную борьбу, а третий вообще был экс-телохранителем.

На Западе предвыборная кампания и сами выборы освещались практически исключительно с отрицательной стороны. Большей частью Россию описывали как страну, сползающую к авторитарному правлению Путина, который коронуется на российском троне с помощью бывших коллег по КГБ. Это вполне соответствовало образу мышления людей на Западе, не могущих или не желающих понять, что же реально произошло в России со времени падения Советского Союза. Совершенно ясно, что у Путина жесткий подход к формированию государственной политики. Также несомненно, что Путин хочет, чтобы экономический рост в России коснулся различных групп населения. По сущности, это, конечно, не демократия, но и не антидемократия, конечно.

Оказывается, что Запад сегодня в отношении России беспокоит, кроме исторически сложившегося недоверия и страха, еще и то, что Путин не копирует западные политические институты. А еще на Западе есть весьма вредная привычка с подозрением относиться к исходам выборов в странах, которые не разделяют принятые на Западе ценности и не стараются поддерживать приятный для него облик.

Во время этой кампании на Западе многие оплакивали мучения Ирины Хакамады, которая и представляла его идеологию. О том, что российский электорат не выказывает большой любви к ее системе политических ценностей, упоминается очень редко. Российские избиратели уже продемонстрировали отсутствие интереса к Хакамаде и ее партии в декабре, когда 'Союз правых сил' не набрал минимального количества голосов, необходимых для того, чтобы эта партия была представлена в новом парламенте, а на Западе все еще инстинктивно верят, что та политическая яма, в которой находится Хакамада, как-то связана с антидемократическими принципами Путина.

Жаль, что весьма твердые президентские амбиции Сергея Гглазьева были так слабо поддержаны Западом. В отличие от Хакамады, за Глазьевым стоят реальные силы; есть свидетельства того, что именно в результате махинаций Кремля Глазьева убрали из его же собственной партии. Но в политике Глазьева видится слишком много национализма с уклоном влево, чтобы Запад мог ее принять. При наличии Хакамады, политика Глазьева уже не пропускала его под тот же политический зонтик.

Для некоторых Путин (и Россия) проигрывают, даже если побеждают. Несмотря на критику его предвыборной кампании, Путин показал на воскресных выборах подавляющее превосходство. Победа Путина, может быть, и беспокоит Запад, но российский избиратель удовлетворен и своим выбором, и своей формой демократии. Путин - легитимный лидер российского народа, и с этим фактом всему остальному миру придется жить еще как минимум следующие четыре года.

Питер Лавелль - аналитик, автор электронного дневника о России 'Несвоевременные мысли' (untimely-thoughts.com). В настоящее время проживает в Москве.

The Washington Times