Нынешние события в Украине и вокруг Украины определят не только будущее этой страны. Все говорит о том, что они повлияют и на внутреннюю жизнь в России, и на ее роль в мире. Итак, давайте по порядку
Массовый протест, конфликт между восточными и западными регионами, противостояние элит, соперничество двух лидеров в Украине — это признаки более системного явления, которое пока еще полностью не отрефлексировано. Речь идет о революции нового типа. Предыдущие — в Испании, Португалии, Греции, Восточной и Центральной Европе, России в
Это выступление общества против бюрократически-авторитарного режима и кланового капитализма, против пакта вчерашних советских аппаратчиков и новых капиталистов. Украинский юго-восток вполне мог присоединиться к этому протесту, если бы его не вовлекли в «географический» конфликт, в чем, кстати, немалая вина украинской оппозиции. Грузия была первым звонком, который продемонстрировал неустойчивость подобных режимов, но грузинская революция была воспринята как национальное явление.
Украина говорит о том, что мы имеем дело с тенденцией.
Было бы наивным идеализировать Виктора Ющенко. И он, и стоящая за ним элита являются частью украинского правящего класса, ответственного за коррумпированный капитализм.
Но демократическая легитимность, участие Запада в урегулировании политического кризиса и стремление освободиться от опеки Москвы могут заставить Ющенко и его команду пойти на создание новых правил игры. Все успешные демократические революции в мире были результатом компромисса между частью правящего класса, который осознал, что прежний режим не гарантирует их выживания, с антисистемными силами. Тот набор политических механизмов, который в эти недели опробуется в Украине, в частности, независимость суда, открытость политического процесса, независимость СМИ, нейтралитет силовых структур и их стремление стать гарантом целостности страны, что противоречит интересам части бюрократической машины, ненасильственная (пока!) конфронтация, — все это говорит, что в стране накапливаются предпосылки для перехода к новому упорядочению отношений государства и общества.
Москва так и не сумела продавить Виктора Януковича на пост президента. Но не в этом провал российской власти. Даже продавив его, Москва не дождалась бы от него сервильности: Янукович в целях укрепления своей власти был бы вынужден наводить мосты с западной частью Украины и с фрондирующим Киевом. Так что Янукович, скорее всего, оказался бы более жестким партнером для Москвы, чем Ющенко, который будет вынужден бороться за симпатии русскоязычной Украины.
Кроме того, нет никаких гарантий, что донецкие и днепропетровские кланы захотят ограничиваться ориентацией на Россию. Наконец, президентство Кучмы, который, поиграв с Москвой в дружбу, развернулся на Запад, говорит о том, какие дилеммы испытывает украинский политический класс и как он их решает. И если бы не продажность и семейственность при Кучме, Украина уже стояла бы в очереди на вступление в НАТО и ЕС. Тот факт, что Кремль не увидел этих очевидных вещей, и является отражением стратегического провала его политики. Можно, конечно, утешать себя тем, что и США не смогли предвидеть последствий своей авантюры в Ираке.
Но Ирак не сможет повлиять на основы американской системы, а Украина уже стала фактором российской политики.
Москва своей технологией вмешательства углубила раскол в украинском обществе — но себе в ущерб. Российское присутствие позволило радикалам воскресить элементы национально-освободительной борьбы и возвратить — по крайней мере часть граждан — к
Путин стал тем фактором, который помог объединить украинских националистов, либералов и социалистов против власти и против Москвы.
Кроме того, стимулировав надежды на Россию среди населения юго-восточных регионов Украины и при этом не имея возможности повлиять на решение их проблем, Москва создала почву для их будущего разочарования. Вскоре русскоязычные украинцы, хлопавшие Лужкову, смогут сказать то, что уже говорили не только сербы, но и русскоязычное меньшинство в Средней Азии: «Россия нас предала».
Приняв участие в украинской борьбе, Москва не только исключила для себя роль арбитра в украинском процессе, но и сузила поле для доминирования в постсоветском пространстве. На наших глазах произошло событие, которое по своим последствиям для России может оказаться серьезнее, чем расширение НАТО и ЕС.
Речь идет о том, что Европа впервые берет на себя роль регулирования политического кризиса в стране, которую в России принято считать своим продолжением. В случае успешной миссии Европы в Киеве на повестке дня возникают начавшие размораживаться конфликты в Абхазии, Южной Осетии и Приднестровье. Тем более что попытка Москвы посадить своего человека в Сухуми также не удалась. Молдова уже открыто ищет гарантий безопасности у европейского сообщества. Возникает ситуация, к которой Москва не готова и которую воспринимает как угрозу. И эта ситуация является угрозой для власти, которая консолидирует себя через державничество. Отсюда и попытка Путина удержать за собой роль арбитра. Российский президент встретился с Кучмой во время работы Верховного суда Украины, который должен был решить судьбу выборов, что само по себе было давлением на суд. И что же предложил украинцам Путин? Не проводить новые выборы и одновременно полагаться на народ! Эта межеумочность отражает нынешнюю роль России на территории бывшего СССР: и уйти не может, и не знает, как остаться.
Под ударом оказываются интеграционные инициативы России в бывшем советском пространстве. Они рассматриваются как союзы, альтернативные ЕС и НАТО. Но в какой степени они могут быть жизнеспособны без Украины, если та изберет европейскую ориентацию? А дело идет к этому вне зависимости от того, кто станет украинским лидером. В этом случае лишь Лукашенко окажется тем фактором, который будет удерживать Россию от превращения российских интеграционных инициатив в союзы с «азиатским лицом».
Своим вмешательством в украинскую борьбу Путин поставил под сомнение свою роль прозападного лидера. Как теперь Европа будет ему верить, коль скоро российский президент отчаянно борется против прозападного кандидата, причем в чужой стране? В таком случае насколько вероятна угроза холодной войны, о которой нам трубят со всех российских официальных каналов? Действительно, есть в России политические слои, которые не могут приспособиться к жизни без постоянной угрозы врага. Ничего удивительного, что и Запад все больше разочаровывается в России. ЕС откладывает процесс интеграции с Россией, пока российское общество себя не трансформирует, говоря: «Сначала вы поработайте над собой, а потом мы вас будем пускать в наш дом». США сохраняют формулу партнерства с Россией, но, кроме риторики, в ней ничего нет.
Однако к реальной холодной войне с Россией Запад стремиться не будет. Напротив, он будет продолжать политику диалога с Россией, стремясь предотвратить ее переход к изоляции. Но это будет политика отстаивания западных интересов. Однако если Россия пойдет на додавливание Украины, столкновения с Западом не избежать. Кремлевская команда надеялась, что Запад проглотит кремлевские игры в Украине. В случае чего, рассуждали наши умники, у Москвы есть такой аргумент, как газовый вентиль.
Запад проявил неожиданную жесткость. А что касается российского энергетического аргумента, то Европа уже ищет новые источники энергии, и украинская история только ускорит этот процесс. Так что улыбки и объятия на встречах «восьмерки» могут и продолжаться. Но они будут прикрывать холод и взаимную подозрительность.
Украина начала влиять и на сам Запад, который в своем отношении к событиям в этой стране преодолевает разногласия, вызванные иракской войной. Украинская революция активизировала внешнюю политику Восточной Европы, которая может существенно влиять на формирование нового отношения к России в рамках ЕС и НАТО. Не исключено, что бывшие сателлиты СССР сделают своим проектом продвижение демократии в новых независимых государствах. Это будет их ответ павшей империи. Следующим объектом их внимания наверняка станет Белоруссия.
Так кто же уговорил Путина ввязаться в украинскую историю? Ведь российский президент вначале вел себя осмотрительно. Неужели он не смог противостоять давлению своих политтехнологов, горевших желанием подзаработать? А может, сыграла свою роль ревность Кремля к политикам, которые посещают Вашингтон? Порой тривиальные мотивы толкают к обвальным событиям.
Но в любом случае нужно видеть логику системы, которую укрепляет Путин и заложником которой он оказался. Путин, возможно, верит, как и российский политический класс и многие обозреватели, которые постоянно выскакивают изо всех розеток, что Украина не может быть независимым государством. Не исключено, что президент понимает, насколько это примитивное державничество противоречит его прагматизму, но отказаться от него не в силах. Потому что в России персонифицированная власть всегда удерживалась за счет давления на окружающий мир.
Следовательно, державничество — это оборотная сторона президентской вертикали. Но все дело в том, что, когда нет сил для применения откровенного насилия, попытка давить и не пущать за счет использования других средств оборачивается неадекватностью, а то и посмешищем.
Проигравшие манипуляторы в Москве заголосили о заговоре Запада с целью вытеснения России из Украины. Запад в Украине присутствовал, и не только в лице наблюдателей. Но объем и характер этого присутствия были несоизмеримы с российским давлением. Никто из западных лидеров не приехал в Киев агитировать за Ющенко. Запад старался своим присутствием не нарушить святое — правила избирательного процесса. Необходимо различать и цели западного и российского влияния.
Запад надеется на сближение Украины с Европой, которая может помочь украинцам построить открытое и благополучное общество. Россия преследует цель сохранить в Украине коррумпированную власть. Что ж удивительного, что часть украинского общества избрала европейский вектор.
В какую сторону пойдет Украина? Если украинцам удастся добиться мирного выхода из кризиса (это трудно представить без переголосования второго тура), то Украина, скорее всего, перейдет к парламентской форме правления, которая дает возможность лучше согласовывать интересы разных регионов.
Мирный сценарий означает и формирование гибридного политического режима, который будет являть собой компромисс нескольких элит — тех, кто поддержал Януковича, и тех, кто взял сторону Ющенко. Но сможет ли новая власть отказаться от правления кланов? Как показывает российский опыт, смена политического режима — Владимир Путин тоже демонтировал ельцинский режим — может оказаться и способом сохранения прежней системы, в рамках которой основные силы лишь поменяются местами.
Это та угроза, которая стоит и перед Украиной, как только спадет революционная волна. И здесь революция может быть использована для легитимации новой формы все того же монопольно-корпоративного начала. Сумеет ли новая власть в Украине перевести антирежимную революцию в антисистемную, пока неясно.
А если украинцы упустят свой исторический шанс мирного выхода из системы, из которой так и не смогла выйти Россия? Если не удастся избежать кровопролития и попыток власти либо оппозиции навязать свою волю расколотому обществу?
Поражение украинской революции может лишь усилить агрессивность бюрократически-авторитарного правления в России. Но, пожалуй, самый мрачный сценарий — это превращение Украины в поле силового конфликта между Россией и Западом.
А пока президент Путин, видимо, колеблется, и понятно почему. Как он теперь даст обратный ход и откажется от поддержки кучмовского клана? Ведь в глазах российского политического класса это будет проявление слабости. Путина активно призывают к давлению на Украину под лозунгом «Украина — наш Сталинград!».
Трагедия в Беслане стала для Кремля поводом усилить авторитарный крен. Украина может быть использована для перехода к сталинской политике мобилизации. И как же слабы те политические силы, которые должны убеждать и Путина, и Россию в том, что Украина выгодна России не как санитарный кордон, а как мост к Европе.
Путин проходит через настоящее испытание Украиной. Он уже начал разрушать то, что с таким упорством строил, — доверие между Россией и окружающим миром. Сможет ли он остановиться, или его, а вместе с ним и нас понесет в пропасть? Мы скоро увидим.
Лилия ШЕВЦОВА
Новая Газета
