Самая лютая зима — та, которая приходит в поселок Майское, что в Пригородном районе Ингушетии. И жители лагеря беженцев — полторы тысячи человек в 260 железных вагонах, стоящих под высоковольтными линиями, — каждый год боятся зимы, как войны. Нам зима приносит новогодние вечеринки и надежды на счастливую жизнь. А им — лишь холод, страх и смерть. Ни одна зима за 13 лет еще не обошлась без жертв.
Прошлой зимой местные власти отключили электричество в самые лютые морозы, и четырехмесячный ребенок умер от переохлаждения. Потом восемнадцатилетняя Мадина Хадзыева умерла от туберкулеза. Нет ничего удивительного в том, что наступление зимы для беженцев из Майского — настоящая античная трагедия. От холода и болезней умирают люди, а греческий хор, состоящий из чиновников, тем временем на возвышении ведет патетические дискуссии.
Но наступившая зима имеет шансы стать самой трагической за всю историю существования беженцев из Пригородного района, жертв осетино-ингушского конфликта 1992 года. Она началась раньше календарной — 29 ноября, когда местные власти уже по привычке отключили в поселке электричество. Шел дождь со снегом, в железных вагонах сразу стало холоднее, чем на улице. Стали звонить в межрегиональное миграционное управление ФМС России во Владикавказе, но в ответ услышали: «Все находятся на совещании в Ростове. Некому решать ваши проблемы».
Задолженности, как выяснилось, вовсе не было: правительство Ингушетии каждый месяц платит за снабжение светом и газом городка беженцев в Майском. И через два дня свет и отопление включили. Так что произошедшее можно было расценить как предупреждение. И в конце прошлой недели жители Майского получили официальное уведомление от начальника правового управления администрации Пригородного района П. Тедеевой о том, что находиться в поселке они больше не имеют права.
Это уведомление разнесли «в каждую крестьянскую избу». Всем беженцам предписано до 13 декабря освободить городок. Потому что, как следует из циничной бумажки, эти люди имеют наглость ютиться на земле, на которой вместо никому не нужного лагеря беженцев вполне можно было бы пасти скот: «Земельный участок, на котором вы расположили свои вагончики, является муниципальной собственностью и относится к категории земель поселений сельскохозяйственного использования пастбища села Майское.
Поселение, в котором вы сейчас проживаете, не имеет законного статуса, и самовольным занятием земель села Майского вы нарушаете законные интересы граждан селения Майское. В связи с изложенным, Администрация местного самоуправления Пригородного района, предлагает Вам с срок до
«Граждане селения Майское» — это звучит гордо. Почти как граждане Вселенной. Они, граждане селения Майское, должно быть, и не подозревают, что их конституционные права и свободы уже много лет ущемляются горсткой больных бездомных людей, которых, как стадо, привезли когда-то на окраину села — да и забыли. Но теперь местная администрация наконец прозрела и бросилась на защиту законных интересов граждан селения Майское, которые, оказывается, уже давно могли выгнать к черту беженцев, сдать в металлолом вагоны и пасти себе овец под высоковольтными линиями, под которыми человеку и находиться-то опасно… А впрочем, тут ирония неуместна, как неуместна она в любой трагедии.
«Мы никуда отсюда не уйдем! — сказал комендант лагеря беженцев Магомед Цуров. — Пусть давят нас танками…». Идти им действительно некуда. Хотя, с другой стороны, уходить в одних тапочках из дому в неизвестность и холод — это для них привычно.
Роза Мурзабекова ушла из родного села Карца именно так, в тапочках, после того как
Когда убили Руслана, Роза скомандовала оставшимся троим детям: «Бежим отсюда!». На улице шла стрельба. «Стреляли российские солдаты», — уточняет Роза. Два часа прятались в каком-то подвале, потом стрельба утихла. Вернулись к дому. Дома уже не было — один пепел. Его подожгли, как сотни других. Сначала Мурзабековы решили спрятаться в военном городке «Спутник», что был неподалеку. 300 человек — старики, женщины, дети. Начальник гарнизона принял беженцев, накормил, устроил на ночлег. После этого его уволили — нарушил воинскую дисциплину…
Роза Мурзабекова помнит каждый из тех дней по минутам. Зато следующие 13 лет, проведенных в лагере в Майском, слились в один бесконечный мучительный день — зимний, холодный, сумрачный. Если в этом бесконечном дне и появляются запоминающиеся пятна, то они не яркие, а черные. Как, например, 15 ноября нынешнего года, когда в селе Кангарон Пригородного района похитили ее племянника Османа. Теперь еще одна дата врежется в память: 13 декабря. История Розы Мурзабековой типична для лагеря беженцев в Майском. Идти ей, как и полутора тысячам жителей этого забытого всеми поселка, некуда.
13 декабря беженцы вышли на стихийный митинг — с детьми на руках и инвалидами в колясках, всем своим маленьким израненным войском. К ним приехал представитель администрации Пригородного района. Широко зевнув, он смилостивился: «Мы тут решили — хрен с вами. Перезимуйте, так и быть. Мы отодвигаем срок выселения до 1 марта. Но чтоб весной и духу вашего тут не было!».
Ирина ХАЛИП
