Вниманию читателей предлагается очередной рассказ известного чеченского писателя Билала Алканова - «Конец майора Трошкина», который ранее печатался на страницах международной газеты «Кавказский вестник» (05.09.2002).

В основу этого рассказа легли реальные события, произошедшие в одном из населённых пунктов на востоке Ичкерии в самом начале Второй русско-чеченской войны.

Как стало известно автору данных строк, прототипами главных героев рассказа Адама и Арби были моджахеды из исламской бригады «Джундулла» в структуре Вооружённых Сил ЧРИ, которые стали Шахидами, инша Аллах, на пути Всевышнего Аллаха в своём родном Веденском районе: Арби - в с. Тевзана (май 2000 г.), Адам - в с. Ца-Ведено (ноябрь 2001 г.).

Абу-Хусайн Шамилёв, литературный критик  

*********

Конец майора Трошкина

(Рассказ-быль)

1.

Беспорядочный артиллерийский обстрел позиций чеченских моджахедов русские оккупанты начали в одиннадцать часов вечера. Из-за широкой гряды леса, из-за гор и ущелий возникал раскатистый  гром, и через какие-то секунды многострадальная земля уже сотрясалась от взрывов, красно-чёрные фонтаны огня вздымались в небо, озаряя поле и лес, стоявший перед моджахедами...

...Только что закончилось совещание амиров, на котором выступил амир Высшего Военного Маджлисуль Шура моджахедов ЧРИ Шамиль Басаев. Он, в частности, сказал:

«На территории нашей священной земли действуют так называемые «эскадроны смерти», сформированные русскими кафирами из самых отъявленных уголовников и дебильных отморозков, собранных по всей России. Для них нет ничего святого. Сотни и тысячи мирных жителей Ичкерии погибли и по сей день продолжают погибать страшной смертью от грязных рук этих извергов. Эти подонки, отличаясь животной жестокостью, не блещут ни умом, ни храбростью. Патологическая трусость - вот их отличительная черта, своего рода генное тавро. Ведь, не зря они осуществляют свою охоту на людей в намордниках, пряча в них свои тупые собачьи рожи. Но никакие маски их не спасут. Мы их потихоньку вычисляем и устанавливаем их местонахождение.

Недавно нашим людям удалось выйти на след одного из таких кровавых палачей - некоего майора Трошкина. У меня на руках есть достоверные данные, что эта сволочь будет сегодня ночевать в селе N. Мы должны воспользоваться этой информацией и постараться захватить этого мерзавца живым. А в крайнем случае его можно уничтожить на месте. Сделать это я поручаю Адаму и Арби, так как они лучше знают рельеф той местности и имеют уже достаточный опыт в проведении подобных мероприятий. Я убеждён, что они успешно справятся с таким сложным, но очень важным заданием.

Граждане Ичкерии должны быть твёрдо уверены в том, что мы беспощадно мстим и будем мстить грязным русским кафирам за каждое их страдание, каждый стон, каждую боль, не говоря уже об их кровоточащих ранах, пожизненных увечьях и мучительных смертях...».   

...Это длилось, всё-таки, не так уж и долго. Видимо, после совещания прошло всего полчаса, а то и меньше, но Адаму казалось, что ползут они уже целую вечность и конца этому пластунскому передвижению никогда не будет. Молчаливый лес обступил их со всех сторон плотной непроглядной стеной, а сверху давило иссиня-чёрное, укутанное в тяжёлые тучи небо. И тишина была какая-то настороженная и хрупкая, что казалось, коснёшься тёмной травы, и она зазвенит колокольчиком, истошно закричит, и сразу всюду оживут автоматные очереди, и русские оккупанты, как грибы после дождя, вырастут за каждым деревом.

Моджахеды потихоньку одолели лес и впереди себя неожиданно увидели совершенно свежий окоп. До него было примерно метров двадцать - двадцать пять. Как же быть? Обойти или двинуться напрямик? В окопе люди или же он пуст? Всё это надо решить сейчас же, немедленно, пока до него лишь чуть больше  двадцати метров и пока их никто не видит.

Решали молча, каждый по-своему, не советуясь друг с другом, хотя оба понимали, что последнее слово будет за Адамом: он был амиром.

Медлить было нельзя. Видимо, поэтому, толчком в плечо предупредив напарника, Адам  осторожно, но решительно пополз к желтеющему брустверу. Пришлось подчиниться намерению друга и Арби. Небольшой участок, прикрытый темнотой, они одолели сравнительно  легко и быстро. Вытянутые вперёд руки наткнулись на вал и сторожко замерли. Адам грудью лёг на бруствер, низко склонил голову над пустотой и стал внимательно прислушиваться. Глубина окопа дохнула затхлой сыростью, перемешанной с прелым запахом недавно прошедшего дождя, и безмолвием. Если кто-нибудь притаился внизу, то дыхание выдало бы его.

Слева сзади послышался неясный, но внятный шорох. Чьи-то сапоги осторожно ступали по траве. Спокойный шорох, безмятежный. До того спокойный, что когда вслед за ним возникла песенка, Адам и Арби не удивились. Именно шагая так, русский оккупант должен был напевать.

Проплыла песенка, стихла. Адам перевалил ноги в окоп. Наконец, сапогами коснулся земли и стал во весь рост, замер, ожидая пробуждения тишины: если кто-то затаился, то обязательно бросится на него...

Но окоп по-прежнему безмолвствовал. Тогда Адам поднял руку, пошарил по корме окопа, наткнулся на ладонь Арби: спустился, дескать.

Вот они оба внизу. Арби накрыл друга камуфляжной курткой. Адам вытащил из кармана карту, нажал кнопку карманного фонарика, и острый лучик впился в листок бумаги, заходил по ней жёлтым пятнышком. По компасу Адам сверял направление.

- Всё правильно. Пошли дальше, - шепнул он.

Фонарик сник. Карта водворилась на своё прежнее место - карман. Адам скинул с себя куртку, поднялся и стал выбираться на другой край окопа. Арби, подхватив со дна окопа свою куртку, изо всех сил начал подталкивать друга, не давая ему рушить носками сапог землю на стенках окопа. Русский оккупант мог в любую минуту вернуться и услышать шум.

Они опять поползли. Ползли, пока не кончился перелесок, открывая перед ними чистую, будто ухоженную, поляну. Из-за леса послышался мощный гул. Российские самолёты летели в сторону Чёрных гор. Теперь можно было говорить, не опасаясь выдать себя.

- За поляной дорога к селу N, - сказал Адам.

- Но это не та поляна, кажется, - усомнился Арби.

- Не та, верно, но и она значится на карте. Нам всё равно, откуда идти, лишь бы до цели вовремя добраться.

- А время? - спросил Арби.

- Без двадцати. Осталось совсем мало. Бежим.

Накрытые всё нарастающим гулом самолётов, они поднялись и побежали прямо через поляну к тёмной лесной гряде. Вот уже опять деревья, опять шум и звон прелого листа под ногами. Но моджахеды не слышат его. Моторы в высоте скрадывают все звуки и монотонно глушат их...

2.

Они бежали напрямик через лес. Он стоял вокруг грозный, наполненный тревожными шорохами. Он оборвался так же внезапно, как и начался. В каких-нибудь десятках метров от опушки возникли дома. Это село, о котором говорил Шамиль Басаев.

Адам сходу упал на сырую землю, лёг и Арби. В это время со стороны села послышались голоса. Совсем близко заржала лошадь, должно быть, пасшаяся у опушки. Чуть в стороне ей ответила другая.

Адам поднял руку, дав понять Арби, что тот должен остаться здесь ждать. Сам пополз к селу. Выбоинки, холмики быстро укрыли серое пятно, ужом извивавшееся на траве.

Арби лежал и считал минуты. Сколько же их осталось до одиннадцати? Уже, конечно, не двадцать и не пятнадцать. Считал и ждал друга. И чем меньше оставалось минут, тем тягостнее было ожидание, тем острее становилась тревога.

Арби отчётливо слышал чеченскую речь и русскую отборную ругань. Видимо, в селе находились так называемые «чеченские милиционеры» и русские оккупанты. Враги продолжали разговаривать, и это, как ни странно, успокаивало Арби. Адама они, значит, не обнаружили, и он идёт к цели...

Идёт... А куда? Шамиль считал, что этот изверг Трошкин - командир одного из «эскадронов смерти» - должен находиться именно в этом селе. У Шамиля, видимо, были на то свои основания, к тому же весьма веские. Просто так он своих людей никуда не пошлёт. А если он ошибался? Как же быть тогда?..

Справа раздался треск сухой ветки, потом неясный шорох. Арби прижал тело к земле - свой найдёт, а чужой не заметит. Видимо, это чужой - ведь, Адам ушёл совсем в другую сторону и, по логике вещей, должен был вернуться оттуда же. Но это, всё-таки, был Адам.

- Быстрее за мной! Осталось очень мало времени!

Голос Адама. И вот он сам приподнялся и первый побежал в лес. Не хоронясь, лишь едва пригнувшись. Почти что кубарем скатился в небольшой овраг, поросший редким  орешником. Повалился на влажную траву. Быстро проговорил:

- Мы должны спешить. Надо срочно рассчитаться с этой грязной русской свиньёй и  побыстрее уносить отсюда ноги.

Дальнейших пояснений не требовалось. Они почти одновременно вскочили и синхронно побежали...

3.

Моджахедам здорово мешала луна. Она неожиданно выплыла из-за леса и насмешливо повисла над головой, как осветительная ракета. Двигаться приходилось как под направленным прожектором. И укрыться негде.

Вдруг  Адаму почему-то вспомнились слова покойного отца Шовхал-Ислама: «С луной отправляйся, кIант, а с солнцем возвращайся!».

Адам тогда не понимал, что этим хотел сказать его отец. Да и теперь, может быть, он чисто по-своему трактует это выражение. Не так, как отец. Но мудрость этих слов настолько была для него притягательна, что они приходили ему на память в самых неожиданных ситуациях. Как, например, сейчас. Щемящая боль скользнула по сердцу при воспоминании об отце. Адам очень его любил и слишком рано с ним расстался. Но на всё воля Аллаха...

Удастся ли вернуться? Они уже у крайних домов села. Добрались всё-таки. Теперь надо уничтожить Трошкина. Это задание Шамиля. И выполнить его будет трудно. В селе много русских кафиров и национал-предателей. Голоса слышны всюду. Но никто не подходит к краю села, к пустырю, где залегли в маленьком окопчике Адам и Арби. И не подойдут. Зачем им пустырь? А жаль. Можно было бы пленить кого-нибудь из врагов и заставить его выложить самую свежую информацию об обстановке в селе.

Адам давно заметил дом с приспущенными шторами на окнах и до рези в глазах наблюдал за ним. Он стоял как бы особняком. Ворота его были закрыты наглухо. Адам обязательно бы заметил, если бы кто-нибудь входил в этот дом или выходил из него. Но такого факта его зоркий глаз, даже при таком старании, не фиксировал: дом казался заброшенным и пустым. Но чутьё подсказывало Адаму, что это не так. К тому же, откуда-то из дальних кустов вынырнул какой-то вооружённый автоматом человек в камуфляжной форме и начал ходить взад-вперёд по всему периметру забора, на ходу монотонно раскачиваясь, как китайский болванчик. Часовой! Ну, конечно же, дом охраняется! Как же они это сразу не заметили! Или  часовой только что заступил?

Теперь всё стало на своё место.

Прежде всего, надо убрать часового. Адам крепко сжал руку Арби и тот всё понял. Он  пополз вперёд. Слился с землёй настолько, что казался едва приметным хомячьим бугорком. Сзади полз Адам, но не к часовому, а к той части забора, к которой вплотную примыкал небольшой фруктовый сад. Там он приметил небольшое грушевое дерево, которое бросало тёмную густую тень под крайним окном дома. Это окно важным звеном входило в его дальнейшие планы.

Каждую минуту приходилось замирать, пережидая незапланированные паузы. Да и ползти можно было только с помощью коротких, едва заметных движений. Тело, напряжённое до предела, пронизывала тупая боль. Её одолевали с большим трудом.

Почти рядом протопали тяжёлые сапоги и послышались голоса. Но потом всё стихло. И установилась хрупкая и оттого очень тревожная тишина...

Арби уже в тени, за спиной часового. Между ними, как бесплотное тело, стоит только тишина. Страшная, нелепая и трагическая тишина. А что будет, если часовой каким-то шестым чувством что-то заподозрит и, резко повернувшись, увидит ползущих моджахедов и полоснёт очередью? Тогда, конечно,  всё будет кончено...

Неожиданно внимание часового привлёк какой-то посторонний звук в саду. Он резко повернулся и посмотрел в сторону крайних окон дома. И в этот момент к нему со звериной ловкостью подскочил Арби и изо всех сил ударил его ножом в грудь. Удар, видимо, пришёлся прямо в сердце. Часовой, почти не издав звука, обмяк на руках Арби. Он медленно опустил ещё тёплый труп врага на землю, чтобы своим резким падением он не наделал шума. Часовой теперь никому не мешал...

Одним прыжком Арби перемахнул высоченный забор и увидел Адама, притаившегося под крайним окном. Он махнул ему рукой - действуй, мол, а сам мигом очутился у входной двери дома. Выждал несколько секунд и ударил плечом в дверь. Дверь на удивление легко открылась.

«Сволочи, понадеялись на растяпу-часового», - злорадно мелькнуло в голове у Арби.

Но враги, по всей видимости, не ждали чеченских моджахедов в своём глубоком тылу и ничего не опасались. К тому же, вокруг было столько русских оккупационных банд. Даже это маленькое село кишмя кишело ими и «чеченскими  милиционерами»...

Арби с автоматом наперевес осторожно двинулся вперёд, миновал прихожую и остановился, чутко прислушиваясь. Прямо перед ним маячила окрашенная в белый цвет дверь, слева чернела ещё одна.

Арби начал лихорадочно соображать, не зная, в какую из них ворваться, но в этот момент сзади кто-то мощно набросился на него, выбил из рук автомат и, сильно сдавив шею, начал душить. Арби начал изо всех сил вырываться, отбиваясь руками и ногами, но напавший был очень массивен и силён.

Арби всё-таки улучил момент и, изловчившись,  резким движением лягнул налётчика ногой в промежность. Тот глухо взвыл и чуть-чуть ослабил хватку. Воспользовавшись этим, Арби сильно дёрнулся, чтобы окончательно освободиться от железных тисков противника, но неожиданно получил сильный удар по голове. Катастрофически быстро глохнущим слухом он уловил какой-то неясный треск, похожий на звон разбитого оконного стекла, и потерял сознание...

4.

Когда Арби пришёл в себя, то увидел Адама, склонившегося над ним с озабоченным лицом.

- Встать можешь? - шёпотом спросил Адам. - Я осмотрел твою голову. Вроде бы она цела у тебя. Оказывается, ты в рубашке  родился. Нам надо быстро отсюда уходить!

Арби поднял руки, пощупал ими со всех сторон свою голову и со злостью во взгляде начал лихорадочно осматриваться. Адам с понимающей улыбкой спросил:

- Не этого ли борова ты ищешь? - и повёл пальцем в сторону огромной человеческой туши, бездыханно лежавшей в луже крови всего в нескольких шагах от Арби. - Пока он с тобой возился, я через окно проник сюда и вовремя. Правда, я не успел помешать ему нанести тебе удар по голове. Ты уж меня извини. Но позволить ему пристрелить тебя я уже не мог. Как видишь, я его немножко опередил. В целях экономии патронов пришлось, правда, воспользоваться кинжалом. Да и шум поднимать нам не было никакого резона.

- Спасибо тебе. Ты появился вовремя. Эта тварь чуть меня не убила, - пробормотал Арби. Он почувствовал себя лучше, хотя голова ещё как-то странно и нудно гудела.

- Почему не спрашиваешь, на кого мы с тобой нарвались? - спросил Адам.

- Как раз это я у тебя и хотел спросить. Ты опередил меня. Не Трошкин ли случайно?

- Ну и интуиция у тебя! Просто дар какой-то божий. Ну, конечно же, он! Документы этой гнилой собаки находятся у меня в кармане. Мы их вручим Шамилю лично в руки, инша Аллах. Очень жаль, что живым не удалось захватить «твоего крёстника». Мы бы его с собой забрали, чтобы он подольше помучился на этой грешной земле. Но, увы, пришлось ликвидировать его на месте. А теперь попробуй встать. Нам надо срочно дёру дать отсюда.

С помощью Адама Арби медленно встал, чуть-чуть покачиваясь из стороны в сторону, и сделал несколько неуверенных шагов.

- Отпусти, - попросил он Адама, - я и сам теперь могу идти. Кажется, я счастливо отделался. Могло быть значительно хуже. Голова только раскалывается на части.

- На, возьми свой автомат, - сказал Адам. - Он тебе ещё пригодится.

И в этот момент в прихожей неожиданно послышались тяжёлые шаги и послышалась русская речь. Разговаривали двое.

- Смотри, бля, какое безобразие! Куда же запропастился часовой?! Вот ему будет взбучка, бля, от майора, - сипло бубнил один.

- Да подожди ты, Ваня. Тут что-то не то. Чую, что стряслась какая-то беда. Неужели к нам в гости ваххабитские лазутчики пожаловали?

- Знаешь, Феденька, ты уж лучше меня не смеши. Уйди, бля, от греха подальше. Ты же знаешь, бля, что мой смех всегда механически превращается в истерику, которая затем, бля, плавно переходит в буйное помешательство. И в таком состоянии, бля, я могу пришибить кого угодно. Даже, бля, тебя - своего лучшего дружка-собутыльничка. Да и родного батяню, бля. Ты что, бля, белены объелся или послеобеденный хмель у тебя ещё не выветрился, бля, из глупой башки. Откуда здесь, бля, взяться этим бандитам и головорезам. Они все в лесах, бля, попрятались от нас с тобой. Усёк, мой бледнолицый тюльпанчик?

- Ваня, мне кажется, что всё-таки надо в комендатуру доложить о наших подозрениях?

- Феденька, если, бля, тебе кажется, то срочно перекрестись и не гундось над моей несчастной судьбой. И не обобщай, ради стакана. Эти подозрения принадлежат, бля, лично тебе. Я человек фартовый и начисто, бля, лишён таких роскошных слабостей, как подозрения. Всё. Идём в спальню к майору. Если майор, бля, не спит, скажем ему, чтобы часового-фраера своего он порядком, бля, наказал. А может, он его, бля, и не выставлял - чертовски смелый же, бля, человек этот чертяка-майор. Я знаю, бля, что ругать он нас не будет. Наоборот, похвалит, бля, за бдительность. Двигаем давай!

Адам и Арби стояли, притаившись за обеими створками двери, ведущей в спальню, и напряжённо прислушивались к диалогу оккупантов. Моджахеды были готовы к любому развороту событий.

И вот дверь, наконец-то, распахнулась. Торопливыми шагами в спальню майора влетели капитан и старший лейтенант так называемой «российской армии», как Адам моментально определил, и оба сразу упали, оглушенные и сбитые с ног навалившимися на них моджахедами. Через минуту оба оккупанта, заколотые чеченскими кинжалами, были мертвы...

5.

Казалось, что они бегут уже целую вечность. И вот спасительный густой и тёмный лес. Стена, ограждающая от глинистобокого оврага. Но при такой яркой луне даже быстрота не скроет от зыркающих вражеских глаз. Их увидели сразу, как только они выбежали из дома. Моджахеды это поняли сразу же, но упорно продолжали бежать до самой опушки. И когда они достигли её, вслед затрещали вражеские автоматы.

Пути назад не было. Русские оккупанты обходят слева и справа. Хотят взять в кольцо. Надо принимать бой. Двое против десяти. Так оценил обстановку Адам.

- Знаешь, что, оставь мне гранаты, - сказал Адам, - а сам возьми документы этих троих мерзавцев и быстро уходи отсюда. Документы необходимо немедленно доставить на нашу базу и отдать Шамилю. Это очень важно.

- Адам...- попытался возразить Арби, но Адам резко и сурово его оборвал:

- Отставить разговоры! Я тебе не Адам, а полковник Чеченской Армии и твой непосредственный амир. Живо отдай мне гранаты, а сам бегом отправляйся к нашим! Это приказ!

Арби понял, что спорить бесполезно. Он вынул из-за пояса гранаты и протянул их другу, а сам взял у него документы врага.

«Будь они прокляты, эти бумажки!» - невольно подумалось ему.

Так они попрощались. Молча. Дальнейшие слова тут были излишни. Без них даже легче было сосредоточиться... 

Один остался на опушке леса, другой пополз вглубь.

И опять Арби считал минуты. Считал по выстрелам на опушке, по взрывам гранат и тишине, которая наступила после ожесточённого грохота.

Тяжело, очень тяжело уходить от друга, оставляя его в объятьях неизвестности. Чем дальше, тем острее чувство боли - ты живой, ты возвращаешься, а он остался. Чтобы защитить тебя. У него всего девять гранат и один полный диск к автомату. Это достаточно для короткой схватки. Но у Адама впереди бой, длительный и почти безнадёжный. Его со всех сторон окружили русские кафиры...

- Стой! Кто идёт!

Арби не заметил, как одолел лесополосу и выбрался из зоны вражеской досягаемости.

- Свой, свой, - обрадовано крикнул Арби. Но моджахеды уже узнали его и начали спрашивать, где амир Адам.

- Он там. Мне срочно надо туда, - одним духом выпалил Арби и лихорадочно начал шарить глазами по сторонам. Он явно кого-то искал. Заметив амира одного из соединений бригады «Джундулла» Супьяна, он подбежал к нему и, резким движением выхватив из своего кармана документы убитых кафиров, протянул их ему со словами:

- Отдай их Шамилю. Потом всё объясню. Сейчас я спешу.

И как только он освободился от этих документов, Арби повернулся и скрылся снова в лесной чаще. Он ни разу не оглянулся и поэтому не заметил, что по сигналу амира Супьяна за ним следом устремились человек двадцать моджахедов.

Арби бежал, падал на открытом месте, полз, отчаянно работал ногами и руками, снова поднимался и бежал, нёсся на выстрелы. И вдруг остановился, как вкопанный.

Выстрелы смолкли. Всё смолкло надолго.

Арби вытер лоб, мокрый от нечеловеческой усталости и душевного волнения.

Немного передохнув, он снова побежал. Напрямик. Ломая кусты, со злостью отстраняя ветки деревьев. Бежал, надеясь, что успеет.

На опушке было тихо, как час назад, когда они с Адамом приползли сюда. Тихо и потому очень страшно. Бой окончен. Неравный поединок одного против десяти.

Вскоре он услышал стон раненого Адама. Одним прыжком одолел Арби расстояние, отделявшее его от куста, где лежал Адам. Какая-то неведомая сила подсказала ему, что друг лежит под этими зарослями. И он не ошибся.

- Ты, Арби?

Адам лежал ничком, и слова глохли в земле, в сухих, сплетённых ветром травах.

Адам был тяжело ранен в ногу и потерял много крови. Идти сам он не мог. Это было его третье ранение в русско-чеченских войнах.

Арби, приняв твёрдое решение вытащить друга в расположение чеченских частей, обессилено упал рядом с Адамом на землю. Ему надо было немного отдышаться и чуть-чуть собраться с силами...

Сзади неожиданно лес буквально разорвался треском автоматных очередей и криками моджахедов. Казалось, что мощный и всепобеждающий моджахедовский клич «АллахIу Акбар!» заполнил собой всё обозримое вокруг пространство. Выстрелы и голоса сливались в одну единую радостную и победную волну, которая с ног до головы окатила Арби и на миг его оглушила. Даже когда над его головой кто-то с облегчением воскликнул: «Слава Аллаху, оба живы!», Арби с трудом его расслышал.

И Адам, и Арби оба лежали, уткнувшись лицами в землю, руками цепляясь за колючую траву. Помощь моджахедов подошла вовремя...