Уютно устроившись на диване в гостиной, Заур взял в руки пульт от телевизора и приготовился «с пользой» провести это воскресенье. Ему нравилось состояние ничегонеделанья и дуракаваляния, предшествовавшее очередной учебной неделе. Однако, понажимав пульт, он понял, что расслабиться будет не так-то просто. По всем каналам шли либо дешевые российские сериалы, либо тупые развлекательные шоу, которые он не переносил на дух. Заур почти час мучил пульт, пытаясь добиться от телевидения чего-то более интересного и познавательного. В конце концов, он вынужден был признать свое поражение, выключил ТВ и уставился в потолок. Придется идти на улицу, поискать друзей, чтобы хоть чем-то себя занять.

Парень быстро переоделся в уличную одежду и вышел из частного дома, в котором жила его небольшая семья. Он хотел было тайком пробраться со двора, чтобы мать не заметила его ухода и не поручила какое-нибудь дело, но безуспешно. И он получил «ответственное» задание купить кое-какие продукты в магазине. Заур это ненавидел, но с тех пор как его старшая сестра вышла замуж, половина ее работы по дому перекочевала на его плечи. В частности, периодические закупки провизии.

Взяв у матери деньги, он направился в ближайший магазин, моля Всевышнего, чтобы там не оказалось его знакомых, которые бы увидели его с сумками. Заур считал унизительным для себя такой вид, но с матерью тоже спорить не мог.

Увы, лавочка, стоявшая рядом с входом в магазин, была занята. Да еще кем!

Заур тяжело вздохнул и приблизился к сидевшим на ней ребятам.

- Ассаламу алейкум! - как полагалось, первым, поприветствовал он их.

- Ваалейкум салам, - отозвался один из них, сняв с остальных обязанность отвечать на салам.

Заур пожал всем руки, отметив про себя, что ни один из них даже не приподнялся для этого. Такие, как они, поднимались только в крайних случаях. Правильно отец всегда ему говорил держаться подальше от этих ваххабитов.

Однако неписанные законы велели Зауру не пройти мимо, а осведомиться об их делах. Тем более что один из этой группы, Хамза, учился с Зауром в одном классе, и Заур близко дружил с ним, пока тот не подался «к ваххабитам». Это был среднего роста молодой парень, добродушный и задумчивый. Когда он говорил с собеседником, взгляд его обычно был устремлен куда-то вдаль, словно мысленно он был не с ним, а в другом месте. Кроме щетины на лице никаких других признаков «ваххабизма» Заур у Хамзы не замечал, но все знали, с кем он водится, и этого для парня оказалось достаточно, чтобы свести к минимуму всякое с ним общение. Тем более, что отец Заура следил за тем, с кем водил дружбу его сын.

Второй из компании, Ихсан, жил всего через два дома от них. Будучи старше Заура на три года, он был ниже его почти на голову, но Заур все равно его побаивался. Внешне они с Хамзой были чем-то похожи. Темно-карие глаза Ихсана наблюдали за этим миром с некоторой насмешкой. Заур редко слышал его голос, на все вопросы Ихсан отвечал очень скупо и лишь загадочно улыбался. Никто не знал, что у него на уме, и в основном по этой причине скрытности молва также записала его в «ваххабиты». Третьего, Мухаммеда, Заур знал мало, но не сомневался, что он тоже из вахов.

Они перекинулись еще несколькими дежурными фразами.

- Ты в магазин? Иди, а то он закроется, - сказал Мухаммед, - потом выйдешь,
посидим поговорим.

«Разбежался! - подумал Заур. - Что я не слышал, что вы скажете!». Отец настолько застращал сына рассказами о ваххабитах, что даже салам в их устах звучал для Заура крайне подозрительно. Не говоря уже о предложении «поговорить», которое было им воспринято как прямой намек на предстоящую агитацию. Сейчас он был благодарен матери, что она дала ему поручение, освобождавшее его от обязанности сидеть с ними по приглашению старшего.

- Да нет, брат, потом. У нас гости сегодня, нужно кое-что принести.

- Ах, конечно-конечно, - с важным видом кивнул головой Мухаммед. – Мужчина должен помогать матери, - и после короткой паузы закончил мысль: - Признаться, я удивлен, видя тебя здесь.

Заур опешил от такой наглости. Это было прямое оскорбление. И за что? За то, что он не входил в их секту? Если бы на месте Мухаммеда стоял кто-то другой, Заур не раздумывая кинулся бы на обидчика. Но Мухаммед, насколько это было известно, занимался борьбой, и разум подсказал Зауру пропустить фразу мимо ушей. Поэтому, скрипнув зубами, он направился в магазин. Но это только подзадорило Мухаммеда, который вслед ему четко и достаточно громко сказал:

- И руша чиниз килиг. Са ч1арни алачир, ц1ар-ц1ар гузва!

Кровь ударила Зауру в лицо, и он хотел обернуться и ответить обидчику, невзирая на его спортивные достижения. Кроме того, что несла оскорбительный смысл, реплика предназначалась исключительно ему, ведь ни Ихсан, ни Хамза не понимали по-лезгински. Но что-то, какая-то непонятная, несвойственная мужчине слабость духа опять остановила Заура, и он просто зашел в магазин. И там только понял, как низко опустил себя в их глазах. Фактически и признал себя женщиной. От досады на самого себя Заур готов был заплакать, но возвращаться и выяснять отношения, было уже поздно. Битых полчаса парень терся в магазине, то и дело, выглядывая в окно на улицу, ожидая пока вся компания не удалится, дабы не попадаться им на глаза.

Домой Заур пришел совершенно подавленный. Моя руки в ванной, он бросил взгляд на себя в зеркало, и ему самому стало противно. Гладко выбритое лицо и правда напоминало женское. А его трусость сегодня явилась только подтверждением его внешности. И нечего тут было обижаться на Мухаммеда.

Правда всегда колет глаза.

Заур знал, что носить бороду мусульманину хорошо, но никогда не придавал этому большого значения, так как большинство окружавших его мужчин моложе 50 лет брились либо оставляли усы. Кроме прочего отец его крайне настороженно относился ко всем признакам «ваххабизма», а первым и наиболее ярким признаком считал именно бороду. И даже двухдневная щетина забегавшегося с экзаменами Заура вызывала вопросы. Так что носить бороду в таких обстоятельствах было просто нереально. Да и обстановка во всем Дагестане.

Заур чувствовал, что это отговорки, а не настоящие причины. Если захотеть, с помощью Аллагьа можно сделать все. А особенно, одобряемое исламом. И тем более, если отсутствие бороды - как решил он для себя - являлось причиной его трусости.

Утром Заур вошел в ванную с противоречивыми чувствами. Он всю ночь думал о бороде и никак не мог понять, что ему следует делать. Он встал перед зеркалом и уставился на свое отражение. За ночь на его лице отросла небольшая щетина, затемнившая светлую кожу. Заур сразу стал выглядеть лет на 5 старше и, конечно, более мужественно, чем накануне. Но если он не станет бриться, и Мухаммед, или Ихсан, или Хамза увидят это, они поймут, что он стал их слушаться. А ему совершенно не хотелось показывать, что мнение кого-либо из них что-то для него значит. И потом отец: Заур нанес на щетину пену для бритья и взял в руки станок. Слова о <руша чиниз> снова всплыли в памяти. Заур замешкался.

- Я и правда баба, если не могу принять решение! - в конце концов со злостью прошептал он своему отражению, бросил станок на раковину и смыл пену для бритья.

По пути домой из института, Заур задумчиво почесывал еще больше отросшую за день щетину и ловил себя на мысли, что ему нравится это движение. А думал он о том, как быть с отцом, потому что он твердо решил больше не бриться начисто. Когда он проходил мимо места вчерашнего своего позора, то заметил на лавочке Хамзу, видимо, ожидавшего своих друзей. Заур хотел сделать вид, что не заметил его, но Хамза окликнул его, и ему пришлось подойти поздороваться. Хамза с нескрываемым удивлением уставился на лицо Заура, а потом улыбнулся и: поднялся поприветствовать его.

2.

Четки плавно перетекали в руках Заура, перебиравшего их в кармане ветровки. Ему нравилось ощущать в ладони их прохладные камешки, это помогало ему сосредоточиться. Теперь, после того, как Хамза объяснил ему, что лучше любой зикр читать на пальцах, Заур воспринимал их лишь как способ занять руки и отстраниться от бесполезных мыслей.

Он уже второй месяц воевал с отцом за право носить хотя бы длинную щетину. Кроме того, отец пару раз видел Заура разговаривающим с Хамзой и Ихсаном, и приговор ему был подписан: «подался в ваххабиты». Он принес сыну несколько брошюрок, рассказывающих о том, какие злые на самом деле «ваххабиты» и как сильно они искажают Коран и Сунну. Некоторые отрывки из этих книг Зауру показались совершенно бредовыми, и в итоге они не погасили, а лишь укрепили его любопытство. Он вновь сблизился с Хамзой и спрашивал его обо всех непонятных для себя моментах. Слушая очередной вопрос, Хамза усмехался и легко оспаривал утверждение каждого нового знатока «ваххабитов».

Но сегодня у Заура появилась еще одна забота. Он ездил по делам в другой город, и там его задержали и отвели в отделение, несмотря на то, что у него был паспорт и студенческий билет. И ладно бы на этом все закончилось: подержали и отпустили. Но как назло, он попал в отделение, где работал его двоюродный дядя по отцу. Когда он увидел племянника, удивлению его не было предела. Разумеется, дяде доложили, почему Заура задержали. Он, пользуясь своей достаточно высокой должностью, отвел Заура в свой кабинет, чтобы переговорить с ним лично.

- Заур, у тебя проблемы дома? - начал дядя Наби издалека.

- Нет, - коротко ответил парень. Сейчас он думал о словах, которые слышал от Хамзы, что молодых ребят без причин задерживают и сажают, и которые считал вымыслом. А теперь сам сидел в ментовке только за то, что стражей правопорядка насторожил его внешний вид.

- А в чем дело тогда? - продолжал дядя «допрос».

- Ни в чем.

Заур понимал, что дядя Наби имеет в виду его щетину, но не знает как спросить, потому что в принципе небритое лицо пока не было объявлено вне закона. Но тут дяде помогли. В кабинет вошел сотрудник милиции и выложил перед своим начальником изъятые у Заура вещи. Среди них была распечатка части статьи «Два пункта» ибн Джибрина, которую Зауру дал Хамза и которую он неосмотрительно взял с собой почитать по дороге. Дядя Наби не стал даже вглядываться в текст, достаточно было одного вида помятых листов. Он вопрошающе посмотрел на племянника. Заур не стал отводить взгляд, но не смог удержать его невозмутимым: Наби явно прочитал в нем нагловатое «И что дальше?»

- Хорошая книга?

- Отличная.

- Почему тогда в таком виде?

- Так носить удобнее.

Они снова уставились друг на друга, и в конце концов Заур отвел взгляд, все же перед ним был старший родственник.

- К вахам подался?

- Нет.

- А что их литературу читаешь?

- Это книга по исламу.

Заур еле сдержал улыбку, этот диалог начал напоминать ему сражение средневековых рыцарей, когда они неслись друг на друга с копьями на конях и, столкнувшись, разъезжались для нового захода.

- Заур, не юли. Ты понимаешь, о чем я говорю. Тебе мало тут книг что ли, чтобы читать эту ересь?

- Если вы найдете в ней хоть строчку лжи или несоответствия исламу, я без сомнения выкину ее в мусор, - раздражившись, ответил Заур и пожалел о своих словах. По лицу дяди стало видно, что теперь ему «все с ним понятно».

- Я поговорю с твоим отцом сегодня же. Пока можешь идти, но сегодняшнее задержание - это тебе знак, что такие штучки у нас не пройдут. Не лезь в эту кашу, Заур, искренний тебе совет. Ты - хороший парень, только не нужно глубоко в этом копаться. Ты еще молод и многого не понимаешь.

- Но я же ислам изучаю! Почему я не должен копаться в своей вере? - воскликнул Заур.

- У меня нет времени сейчас это обсуждать. Отец тебе все объяснит. Заур представлял себе, КАК ему это будет объяснять отец. Из отделения он вышел злее волка. И больше всего его злило то, что дядя даже не взглянул в эти листки бумаги и отправил их в корзину для мусора, сделав выгодные ему, ни на чем не основанные выводы.

Когда Заур добрался до дома, отец поджидал его на пороге и сразу же накинулся на сына. Заур раньше никогда не слышал от него слов, которые услышал в этот день. Проклиная его всеми мыслимыми проклятиями, отец грозился ему изгнанием из дома и собственноручной расправой. Заур зашел в дом, сопровождаемый потоком ругательств, изо всех сил стараясь сохранить самообладание. Он справедливо полагал, что в таком состоянии с человеком невозможно разговаривать.

- Извини, я должен прочитать намаз, - осторожно сказал он, видя, что почти истекло время вечерней молитвы.

- Ничего, подождешь! Ишь ты, какой праведный стал! - отрезал отец. – Сначала выслушаешь меня до конца, потом можешь молиться сколько влезет.

- Мне сейчас нужно, время выходит, - возразил Заур, не понимая, почему отец, регулярно совершавший намаз, теперь не придавал этому значения.

- Никуда он от тебя не убежит. Потом восполнишь. А меня может не стать через пять минут, и кто тебе тогда все объяснит?!

- Меня тоже может не стать через пять минут! - Заур прошел мимо отца в ванную, чтобы взять омовение.

До поздней ночи он слушал проповедь отца о том, как предал семью и весь свой народ и продался арабским наемникам. Но она не тронула его. Видя, как злится отец, Заур подумал, что это шайтан кричит в нем и восстает против Истины, к которой он начал стремиться.

На следующий день, после института Заур набрал Хамзе на мобильный. Ему хотелось встретиться с ним и обсудить проблему, которую его друг вроде прошел. Они договорились пересечься в «собачьем парке».

Когда Заур подошел в условленное место, Хамза уже был там. Он стоял, опираясь на ствол дерева, поодаль от пешеходных дорожек и задумчиво смотрел на Тарки-тау, которая словно волна цунами вздыбилась над городом. В руке он теребил брелок с ключами, который Заур подарил ему еще классе в седьмом. Это был стеклянный кубик с трехмерным изображением мечети аль-Акса внутри. Тогда они мечтали, как когда вырастут, поедут в Палестину и будут сражаться за святыню Ислама.

«Детские мечты, - подумал Заур, - вот мы выросли и что? Я собираюсь стать экономистом, Хамза учится на инженера. И кто из нас вспоминает сейчас о Палестине? Только «Аллагьу Акбар» можем кричать, если там наши братья убивают иудеев».

Хамза настолько углубился в свои мысли, что заметил Заура только когда тот подошел к нему вплотную и поздоровался.

- О чем думаешь?

- Да так, - отмахнулся Хамза. - Что там у тебя случилось?

Заур рассказал ему о своих злоключениях, начиная с задержания и заканчивая ссорой с отцом.

- Привыкай, теперь это часто будет, если будешь следовать не тому, чему все, - сказал Хамза, когда он закончил рассказ.

- Но почему? Разве я делаю что-то противозаконное? Я же только изучаю, - недоумевал Заур.

- Они боятся.

- Чего?

- Что на основе полученных знаний ты начнешь действовать.

- Действовать как? - Единственное, что не нравилось Зауру в его друге, было то, что любую информацию приходилось вытягивать из него клещами. Не то, чтобы Хамза что-то скрывал, его ответы были очень кратки.

Хамза бросил беглый взгляд на Заура и не ответил на вопрос, а уставился на пожухлую траву под ногами.

- Хиджру мне сделать отсюда что-ли, - вздохнул парень, представляя, что до конца жизни отец будет пилить его по поводу ислама, а менты - таскать по отделениям.

Они помолчали. Хамза снова посмотрел на гору и неожиданно сказал:

- На сегодняшний день кроме как к муджахедам хиджры больше в мире нет.

Заур ошеломленный посмотрел на своего брата в исламе, а тот продолжал прилежно изучать ландшафт, словно и не он сказал эти слова.

- Ты шутишь? - на всякий случай переспросил парень.

- Где сегодня шариат, в какой стране? А у них шариат. И потом, нет хиджры с территории, которая принадлежит мусульманам.

- Ну а что же ты тут тогда? И Мухаммед, и Ихсан? Или вам нравится жить под куфром?

Хамза снова не ответил.

- Думаешь, что они делают - это джихад? - не отставал Заур.

- Без сомнения.

- Но почему? Не лучше ли сначала обучить людей исламу, чтобы потом все вместе
установили тут исламский закон?

- Если враг вторгается на землю ислама, джихад становится фарз-айн.

- Но их же перебьют всех и все.

- На все воля Аллаха. Они ничего не теряют: победа или рай.

- Не знаю, - пожал плечами Заур. - Сомнительно как-то. Не вижу сейчас смысла в этом. Силы слишком неравны.

- Ты отца не бойся, - резко сменил тему Хамза. - Аллах с терпеливыми. Мои привыкли потихоньку:

3.

Больше Заур к этому вопросу в разговоре с Хамзой не возвращался. Он предполагал, что его друг задумывается о том, чтобы выселиться к муджахедам, но не верил, что он когда-нибудь воплотит это в реальность. Хамза не был из трусов, но Заур просто не представлял, как будет выглядеть его бывший одноклассник с автоматом в руках, настолько его образ тихого, спокойного парня не вязался с теми, кого он привык видеть по телевизору.

И когда в один прекрасный день Заур не смог дозвониться до Хамзы, первое, что он подумал, было, что тот куда-то уехал. Два дня абонент был недоступен, и, в конце концов, Заур пошел к Ихсану узнать не случилось ли чего.

Ихсан и Мухаммад сидели на крыльце магазина, в котором работал первый, и о чем-то переговаривались. Когда подошел Заур, они умолкли, и ему это не понравилось. С того момента, как он перестал бриться и начал читать литературу, которую ему передавал Хамза, их отношение к парню немного потеплело. Но все-таки Заур чувствовал, что ему не доверяют. Только Хамза сблизился с ним.

Они обменялись приветствием и пожали друг другу руки.

- Вы не знаете, что с Хамзой? Я не могу до него дозвониться.

- Он уехал, - ответил Ихсан.

- Надолго?

- Думаю, что да.

Заур насторожился. Он считал себя другом Хамзы и был уверен, что он не уехал бы, не предупредив его.

- Почему он тогда мне ничего не сказал?

- Не знаю.

- А новый номер его телефона у вас есть?

- Он ничего не оставлял.

Больше выяснять было нечего, но Заур не хотел сдаваться. Смутные сомнения закрались в его сердце, и он решил не уходить, пока не добьется правды.

- Вы же знаете, куда он поехал, просто мне не говорите.

- С чего ты взял? - усмехнулся Мухаммад.

- Да это же ясно как день. Он что: - Заур запнулся, но потом решил ломиться напрямик, - он на джихад ушел же, да?

Ихсан и Мухммад обменялись взглядами, выражавшими удивление. Ни один мускул не дрогнул на их лицах.

- Почему так думаешь? - спросил Ихсан, внимательно глядя в глаза Заура.

- Он же хотел туда уйти. Это единственное объяснение, которое я вижу в этой ситуации. Если бы он пропал или уехал, ничего не сказав, разве вы бы так спокойно тут сидели и рассуждали об этом? Да мне плевать, скажете вы мне это или нет. И так все понятно. Пусть Аллагь дарует ему то, к чему он стремится. И передавайте ему салам от меня. Я же знаю, что вы будете держать связь, это ежу понятно. Салам алейкум!

- Ваалейкум салам, - отозвался Ихсан.

Заур развернулся и направился домой. И тут вслед ему донесся голос Мухаммада:

- На лагьавал я, стха.

Всю ночь Заур не мог сомкнуть глаз и все думал о своем друге. Что его понесло в горы? С родными наладил отношения, сам говорил. Семья его не бедствовала, он мог многое себе позволить. Учился хорошо: И все же - ушел. Увидятся ли они еще с ним?

Прошел почти месяц с тех пор, как исчез Хамза. Заур вспоминал его в своих молитвах, прося для него у Всевышнего наилучшей доли. Однажды, когда он был в институте, среди студентов пронесся слух, что на окраине города стреляют.

Информация быстро прибывала. Оказалось, что нескольких подозреваемых в участии в незаконных вооруженных формированиях блокировали в одном из частных домов и, как обычно, пытались огромными военными силами захватить этих несчастных. Заур забеспокоился, ведь среди них мог быть и Хамза. Он с трудом досидел до конца занятий и поспешил домой смотреть новости. В район боевых действий соваться было бесполезно. Но в новостях никаких фамилий не упоминали. Каждый час Заур исправно включал телевизор так, что это заметил отец, заподозрил неладное и попытался спровоцировать скандал, но парень вовремя ретировался на улицу. До ночи он бродил по городу, и кошки скребли у него на душе. Неужели Хамза может погибнуть? Им же по двадцать одному году, вся жизнь расстилалась впереди.

На следующий день объявили фамилии убитых в ходе вчерашней операции, и, не услышав среди них фамилии Хамзы, Заур вздохнул спокойно. Видимо, Хамза просто ушел жить по шариату с муджахедами. Куда ему воевать! С легким сердцем Заур направился к Ихсану, чтобы поделиться радостной для него новостью.

Тот, как обычно, сидел на крыльце у магазина и сосредоточенно чертил палочкой на асфальте невидимые знаки. Заур поприветствовал его, кратко расспросил о здоровье семьи и тут же перешел к делу:

- Ахи, как хорошо, что Хамзы не было вчера в той заварушке. Я так переживал за него!

- Тебе рупор дать? - резко оборвал его Ихсан.

- Не надо, - насупился парень.

- Слушай, ахи, то, что ты знаешь - ты знаешь, и вовсе необязательно делать это достоянием общественности. Постарайся держать это в себе. Если не хочешь навредить в первую очередь себе.

- Я понял. Молчу.

- Ты не удивляйся, почему ни я, ни Мухаммед не доверяем тебе. Тебе только доверь - тут же раструбишь по всему Дагестану.

- И вовсе я не такой!

- Ладно. Посмотрим.

Ихсан поднялся и полез в карман своих джинсов:

- Тебе просили передать кое-что.

Заур протянул руку, и в его ладонь Ихсан опустил какой-то камешек.

Вглядевшись в него, Заур почувствовал, как мурашки забегали по спине. Это был оплавленный, сильно закопченный кубик из-под брелка. Сквозь плотную пелену гари едва было видно зеленый купол аль-Акса:

4.

Хамза погиб, и в этом не было никаких сомнений. Мать и две его сестры оделись в траур. Заур пытался представить себе, что Хамзы больше нет, и не мог. Каждый раз, доставая обгорелый брелок, он чувствовал, как дыхание перехватывало и слезы начинали есть глаза. Он хранил в памяти светлую улыбку друга, его негромкий голос и глубокий взгляд. Всего этого уже не существовало.

«Зачем? Зачем, Хамза?!» - мысленно обращался к нему Заур, но никто не отвечал ему.

Когда отец узнал о том, что друг Заура погиб в перестрелке, придирки и ругань возобновились с новой силой. Он обещал сдать сына властям либо придушить собственными руками, если тот не откажется от своих «ваххабистских» убеждений. Говоря о Хамзе, он употреблял только слова «бандит», «фанатик» и «головорез». Слушая это со стиснутыми зубами, Заур вспоминал природную скромность его и думал, как раньше тоже считал всех, кто противостоял властям, террористами, в сущности, вообще не зная никого из них. И теперь ему было и смешно, и больно за то, что отец наговаривал на Хамзу. Но он не возражал и слушал все молча, сжимая в кулаке последнюю память о нем.

После того, как прошло первое шоковое состояние, Заур задумался, зачем Хамза просил передать ему этот брелок. Неужели перед лицом смерти он думал о Зауре? И если он просил кого-то сделать это, значит, сам уже знал, что ему не уйти живым? Но кто-то вынес брелок из окружения, хотя в новостях сообщали, что все боевики были уничтожены. С этими вопросами Заур попытался обратиться к Ихсану, но тот отказался отвечать на его расспросы. Только на вопрос «зачем?» он заметил:

- Если он просил передать эту штуку тебе, значит, думал, что ты поймешь, зачем это.

И Заур понял. Это была эстафета. Хамза словно сказал ему: «Я выполнил свой долг. Очередь за тобой». Но Заур отказывался верить, что эта смерть была нужной с точки зрения ислама.

«Сейчас не время джихада», - думал он, лежа ночью в своей постели и невольно представляя, как кто-то ради Аллаха ночует в ту же минуту в холодном блиндаже. Чтобы убедиться в этом, Заур стал читать все, что мог почерпнуть в Интернете, о джихаде и его условиях. И не смог найти подтверждения своим словам. Наоборот, из книги в книгу по-разному изложенная, кочевала одна и та же мысль: когда враг вторгается на землю мусульман, джихад становится фарз-айн, личной обязанностью каждого мусульманина данной местности.

Подавленный этим открытием, Заур не мог найти себе места. Он осознавал, что не имеет никаких отмазок, чтобы на следующий же день не выселиться к муджахедам. При желании найти их и примкнуть к их рядам труда не составляло.

Учеба, родители, отсутствие полезных навыков - все эти причины Хамза счел несущественными, и Зауру нечем было оправдаться. Но все же день за днем он ходил в институт, общался с друзьями, ел, спал и ни шага не делал в этом направлении. И вспоминая случай у магазина, когда Мухаммед обозвал его бабой, а он проглотил оскорбление, Заур приходил к неутешительному выводу, что если человек трус по натуре, никакая борода не исправит этого положения.

P.S. Заур сидел среди недостроенных стен брошенного дома и внимательно следил за дорогой, пролегавшей в трехстах метрах от него. Правая рука его сжимала пульт дистанционного управления, невидимой нитью связавший парня с фугасом, заложенным у обочины дороги. Вскоре по ней должен был проехать милицейский автобус. За внешним спокойствием Заура скрывался страх, то сковывавший его конечности, то толкавший тело бежать от этого места без оглядки. Но он сидел. Он понимал, что обратной дороги нет и быть не может. И со страхом можно эффективно бороться, только встретившись лицом к лицу с объектом этого страха.

Показался долгожданный автобус. Заур свободной рукой нащупал в кармане брелок.

- Победа или рай. Аллагьу Акбар, - прошептал он, и, когда автобус поравнялся с местом, где был заложен фугас, решительно вдавил кнопку в корпус пульта...

Истамак,