Влиятельная польская газета Rzeczpospolita опубликовала аналитическую статью о России известного польского политолога, эксперта варшавского Центра восточных исследований, специалиста по России Марцина Качмарского под названием "России еще далеко до сверхдержавы" (Rosji wciąż daleko do mocarstwa).
Статью оперативно заметили в России, где она вызвала явную злобу в чекистских СМИ, в частности, в газете "Биржевой лидер", которые то ли по умыслу, то ли от неграмотности перевели её название как "Россия уже никогда не станет сверхдержавой", а автора назвали почему-то Марчином, а не Марцином.
В России по-советски, а точнее чисто по-русски (когда, например, с 1840 в этой стране вовсю "опровергалась" книга маркиза Астольфа де Кюстена "Россия в 1839 году", но сама книга была напечатана в русском переводе и то "с сокращениями", только при смене режима аж в 1930 году) не опубликовали саму статью и стали глупо нести отсебятину под видом "опровержения".
Сам факт "опровержения" и злобы в отношении такой темы говорит лишний раз о том, что Россия сейчас действительно дышит на ладан. Кавказ-Центр приводит статью Марцина Качмарского в собственном переводе с польского:
- С момента прихода к власти в России Путина он пытался различными способами восстановить потерянный 20 лет назад статус сверхдержавы. В старой-новой роли Путин, вероятно, сделает еще одну попытку для достижения этой цели - указывает эксперт.
Решение Владимира Путина вернуться на пост президента поднимает вопрос, насколько может измениться внешняя политика России. Опыт президенства Дмитрия Медведева показывает, что важна не столько личность президента, сколько международный контекст. Будет ли это так и на этот раз?
Наступление с улыбкой
В первые месяцы после вступления в должность Медведева в мае 2008 года казалось, что горячая линии, проложенная его предшественником Владимиром Путиным, должна была измениться. Однако продолжение политики Путина подтвердилось в экстремальной форме войны с Грузией и признания независимости Абхазии и Южной Осетии, что до этого большинство экспертов считали иррациональным шагом, и, следовательно, маловероятным.
В ноябре 2008 года Медведев приветствовал нового президента США объявлением о развертывании ракет "Искандер" в Калининграде (так русские до называют оккупированный ими до сих пор немецкий город Кёнигсберг - КЦ), если Вашингтон разместит ПРО в Центральной Европе. Динамичное возрождение сверхдержавы России предусматривает, что Кремль становится одним из лидеров незападного мира и бросает вызов (если не угрозу) Западу.
Но 2009 год принес пересмотр внешней политики России. Москва стала выставлять себя, как ценного партнера Запада, и в ее внешней политике доминировало "наступление с улыбкой".
Повсюду - от Соединенных Штатов до Норвегии и Польши - Москва, казалось, конструктивно решает политические споры, территориальные и исторические. Было бы неправильно отнести эти изменения только к Медведеву, хотя он и штамповал то изменение отношения Кремля к внутренним и международным вопросам, известным как модернизации.
Но отсутствие четкого противодействия этой политике указывает, что она было результатом более широких консультаций и отражает изменения в мышлении значительной части элиты.
Возникали вопросы, насколько далеко простиралась эта корректировка внешней политики и каковы были ее внутренние причины, то есть о той мере, в которой Россия действительно хотела сделать переоценку своей текущей политики в период правления после окончания холодной войны.
Решили ли лидеры Россия пойти по стопам лидеров КНР, которые стремятся убедить международное сообщество (и особенно ее западной ядро), что увеличение ее мощи не приведёт к дальнейшему противостоянию, сравнимому по масштабам с периодом холодной войны и что международный порядок будет меняться эволюционным путем? Стала ли политика тандема, проштампованная Медведевым, русским эквивалентом китайского "мирного подъема"?
Возвращение сверхдержавы
Модернизационная риторика вызвала волну спекуляций. Снова появились утверждения, что русская элита понимает, что ее истинные национальные (стратегические) интересы лежат более или менее близко к Западу. Утверждалось, что Россия как империя в период упадка имеет много шансов на выживание как независимого игрока на глобальном уровне. Однако изменения во внешней политике России, выходящие за рамки пустых деклараций, далеко не выдерживают критики.
Даже в отношениях с Западом у России не было никакого стратегического прорыва. Различия проявились в вопросе противоракетной обороны. Даже спустя почти год после Лиссабонского саммита перспективы сотрудничества между сторонами провалились.
Русские политики, дипломаты, военные и журналисты всячески пытаются предоставить все дело так, что России нужны юридически обязывающие гарантии того, что щит не направлен против нее и угрожают принять "адекватные меры" в случае несогласия. В то же время Кремль не намерен отказываться от усилий, чтобы вернуться к положению мировой сверхдержавы.
Риторика модернизации, которая также была частью завершение процесса присоединения ко всемирной торговой организации (ВТО) сопровождалось созданием таможенного союза с Беларусью и Казахстаном (что четко противоречит принципам вступления в ВТО).
Хотя идея таможенного союза, как ранее проекты по интеграции на постсоветском пространстве, потерпела провал, Владимир Путин последовательно прилагает усилия Москвы, чтобы закрыть постсоветское пространство для других игроков, как западных, так и восточных.
Следующей фазой строительства полномасштабной сверхдержавы стали военные реформы. При этом использовался слабый аргумент, что русские вооруженные силы были неэффективны в войне с Грузией. Кремль предпринял еще одну попытку укрепить свою военную машину и предоставить свою экспедиционную армию в распоряжении западных стран. Новым в этом процессе стали последние закупки вооружений в этих странах (суда класса "Мистраль" во Франции, беспилотные летательные аппараты в "Израиле" и т.д.).
В Азии, в свою очередь, последовал процесс дальнейшего сближения с Китаем, основным моментом которого стал договор о строительстве нефтепровода в Китай и поставки сырья (в обмен на кредиты для русских монополистов), а также соглашение о региональном сотрудничестве на русском Дальнем Востоке, которое предусматривает реализацию около 200 совместных проектов.
Эта деятельность сопровождалась попытками повышения активности России в регионе и за пределами китайского центра - Москва настаивает, что она намерена играть все большую роль в Азии, как по существующим обязательствам, так и маргинальную.
Это показывает, что несмотря на "наступление с улыбкой" трудно говорить о глубоких стратегических изменений во внешней политике России. Но отсутствие фундаментальных изменений не означает, что контекст, в котором эта политика проводится, остался прежними.
С момента "скачка" в середине первого десятилетия двадцать первого века, окончания войны с Грузией и начала мирового экономического кризиса, Москва не смогла существенно улучшить свои позиции. Она перестала считаться типичной державой второго класса, но потенциал ее роста был ограничен, как и геополитические масштабы ее расширения и воздания экономического и политического влияния (особенно если сравнить это с резким увеличением позиций Китая за тот же период).
В то же время растущие аппетиты русской элиты, углубление сырьевой зависимости и инфляция ежегодных затрат на социальные нуэды (что рассматривается как один из самых важных путей легитимизации власти Кремля) в связи с падением цен на нефть до 100 долларов за баррель были не в состоянии помочь повысить статус Москвы в глобальном масштабе. После фазы роста, который так испугал западные державы, Россия вступила в фазу застоя, что на практике означает стагнацию.
Взбудораженная система
В результате, политическая система России раскачивается. Впервые за несколько лет в обсуждении внешней политике России появилась другая ориентация, чем вопрос о "сверхдержаве" (доминирующий после 2003), указывающая на необходимость отказа от идеи мировой сверхдержавы и возвращения к строительству региональных позиций.
Эти изменения также способствовали отказу русских элит от угроз Запада и инспирировали "изменение режима". Этому способствовали сочетание русских традиций и войны в Афганистане и Ираке, мировой экономический кризис, необходимость для США и Европы решать в первую очередь свои собственные экономические проблемы и «умиротворение» России путем отказа администрацией Обамы (по крайней мере временного) от геополитических проектов, которые больше всего беспокоят Москву.
Провал амбициозных целей
Хотя цели России были амбициозными и ревизионистскими (реваншистскими - КЦ), они не сопровождалось готовностью нести расходы. Москва охотно обращалась со словесными призывами к незападному миру, но (за исключением случая Грузии) решила не участвовать в политической конфронтации с Западом.
Проводившиеся несколько лет назад броские спектакли (такие, как признание ХАМАС или установка своего флаг на морском дне в Арктике) оказались в конечном счете неэффективными.
В многосторонних структурах, которые привели к созданию противовеса Западу, как, например, в Шанхайской организации сотрудничества или группе БРИК доминирующую роль захватили партнеры России, не очень заинтересованные в том, чтобы служить противодействием западным государствам.
"Дипломатией с улыбкой" стала попытка Медведева приспособить существующие стратегии к условиям экономического кризиса, Однако ни цель не изменилась, ни сама Россия, ни желание добиться далеко идущих воздействий малой ценой.
Кроме того, стратегические проекты Кремля, запущенные в середине прошлого десятилетия, не сработали как инструменты для построения прочного влияния. Главное поражение Россия потерпела в области энергетической политики в отношении Европы.
Для Москвы сырье было важнейшим элементом общей стратегии в отношении Европы. Экспансия русских фирм в Северной Африке, идеи о создания газового эквивалент ОПЕК, чтобы сохранить монополию на экспорт углеводородов из Средней Азии - вся эта деятельность должна была служить инструментом воздействия на русские активы в Европе.
Однако изменения на европейском и мировом газовом рынке - третий энергетический пакет и либерализации в ЕС, сланцевый газ, неудача в сближении России со странами Северной Африки и развитие рынка сжиженного природного газа - означают, что эта стратегия перестала работать. Москва не в состоянии захватить Европейский Союз в «энергетические клещей», даже если она создала "Северный поток" и "Южный поток".
Следующий этап?
Главной задачей для России по мере истечения существующих месторождений стал «экстенсивный» рост ее международного авторитета. В предыдущее десятилетие это стало возможным благодаря низкой стартовой позиции этого "авторитета", быстрого роста цен на нефть и отважные дипломатические шаги, подчеркивающие независимость России от Запада.
Россия в основном настойчиво и навязчиво убеждала западные страны, что они имеют дело с новой Россией, которой необходимо предложить новые условия для участия в мировом порядке.
Россия предприняла активную попытку изменить баланс сил войной с Грузией. Хотя эта война во многом носила характер прецедента - впервые после холодной войны, другая держава, а не Соединенные Штаты использовали военную силу, вопреки мнению остального международного сообщества, против другой страны, ее эффект не вышел за пределы СНГ.
С одной стороны, Россия не была готова к аналогичным военным действиям против других стран, что потребовало бы платить гораздо более высокую цену, чем за Грузию, а с другой стороны, глобальный экономический кризис отвлек внимание западных стран к другим вопросам, чем русские амбиции.
С момента прихода к власти Путина Россия пытается разными способами восстановить потерянный 20 лет назад статус мировой державы - партнерстве с Соединенными Штатами после 9/11, настойчивость и ревизионизм в отношении Запада и "дипломатия с улыбкой» Медведева.
Путин в старо-новой роли, вероятно, попробует еще раз этого достичь. Однако после более чем 11 лет, как кажется, что Кремль уже достиг своего "потолка" и дальнейшее изменение позиции России на международной арене представляется крайне затруднительным.
Это не означает, что Москве не удастся увеличить свое политическое или экономическое влияние в какой-нибудь отдельной стране или регионе (особенно на постсоветском пространстве). Однако, полагаясь на амбициозные и в то же "дешевые" стратегии, Россия не присоединится к группе новых мировых держав, у которых для их роста имеется социальный и экономический потенциал. Это является оптимистической новостью, как для Польши, так и для Запада.
Отдел мониторинга
Кавказ-Центр
