Американская газета New York Times опубликовала статью о преступных путинских игрищах в Сочи. В статье, озаглавленной "Зимние игры – кавказские страдания" (Winter games, Caucasian misery), в частности говорится:
"Черноморский курорт Сочи когда-то был любимым местом отдыха главарей компартии. Теперь - обновленный, в сверкающем стекле, в стали и бетоне - Сочи готовится принять зимнюю олимпиаду 2014 года.
В глазах Путина проведение олимпиады в Сочи покажет миру, что Россия решила проблемы на Северном Кавказе и снова стала сильной и единой супердержавой.
Однако реальность (рисунок газеты), скрывающаяся за этой рекламной шумихой, совсем иная.
Газета продолжает:
"В августе Путин постановил ввести в городе фактически военное положение. Было задействовано около 40.000 полицейских, наряду с армейскими соединениями, из на беспокойства по поводу возможной атаки воинами Джихада (jihadis).
Этот регион всегда был вызовом России. Во время Кавказской войны (1817-64) русские военные прибегали к экстремальным зверствам, сравнивали с лицом земли села и высылали целые общины.
Красная Поляна в горах менее чем в 50 км. от Сочи, была местом окончательного кровопролитного сражения в войне России с Черкесией, самой западной страной на Кавказе. В феврале Красная Поляна станет центром сноубордных и лыжных мероприятий.
Черкесские активисты указывают сегодня, что действия России в 19 веке должны быть признаны геноцидом; они собираются громко поднять этот вопрос на олимпиаде.
Однако самая большая мобилизация идет от более угрожающего источника: исламских бойцов (Islamist fighters). В июле 2013, руководитель северо-кавказского партизанского движения (the leader of the North Caucasus insurgency), чеченский сепаратист (какой еще "сепаратизм" может быть в едином Имарате Кавказ?! - КЦ) Докку Умаров призывал своих бойцов (fighters) атаковать Россию любыми средствами.
Северный Кавказ бурлит с момента распада Советского Союза. На долю Чечни выпало больше всего насилия, она пострадала от двух полномасштабных войн, в которых погибло около 80 тысяч чеченцев, в основном мирных жителей (на самом деле русские убили не менее 255 тысяч мирных жителей, в том числе 42 тысяч чеченских детей от 0 до 11 лет – КЦ).
Вначале это была сепаратистская борьба за независимость, но по мере выдыхания конфликта националистическое дело было постепенно заменено на исламское.
Партизаны (insurgents) часто прибегали к терроризму, а государство отвечало массивной неразборчивой силой. Официально военные операции в Чечне закончились в 2009 году, однако к тому времени конфликт распространился по всему Северному Кавказу.
Сегодня руководимое Умаровым общекавказское повстанческое движение объединено под знаменем Имарата Кавказ, который стремится к созданию независимой политического образования, основанного на законе Шариата.
Глубокие расхождения между суфиями и салафитами, усиленные государственными репрессиями против последних, превратили Дагестан в эпицентр насилия и главный экспортер терроризма. Именно его, как говорят, один из подозреваемых в бостонской марафонной бомбежке, Тамерлан Царнаев, посетил в 2012 году, чтобы установить контакт с группами Джихада (jihadist groups). (New York Times стыдливо обходит стороной тот факт, что ФСБ была в курсе нахождения Тамерлана Царнаева в Дагестане, и более того – именно ФСБ давало запрос США по Царнаеву – КЦ).
В начале 2010 года власти Дагестана сделали небольшие, но многообещающие шаги к политическому урегулированию. Меры, направленные против салафитов «не проповедующих насилие», были ослаблены, учреждена комиссия по реабилитации бывших бойцов (fighters), поддерживался диалог между суфиями и салафитами.
При подготовке к играм в Сочи новое дагестанское правительство полностью изменило эту политику. Комиссию упразднили. Началась волна репрессий, в том числе задержания и расстрелы на месте «подозреваемых» боевиков (militants) и их единомышленников. Это, в свою очередь, привело к новой волне радикализации.
Путин в свою очередь внес в русскую думу законопроект, который распространяет ответственность за ущерб от атак (attacks) на семьи террористов; он стал законом в ноябре.
По мере эскалации напряженности, в Сочи ФСБ внедрила колоссальную программу слежки, включая современные меры кибершпионажа. "Никто не может здесь исключить террористическую угрозу", сказал автору статью в New York Times сочинский чиновник, Сергей Домократ. Кремль безусловно ее не исключает.
Меры безопасности вокруг Сочи могут обеспечить мирное проведение олимпиады, но вне игрищ репрессии на Кавказе нанесут непоправимый урон. После олимпиады в Сочи будет сложно, если не невозможно, восстановить доверие и реабилитировать партизан (insurgents) - даже при наличии политической воли", заключает New York Times.
Отдел мониторинга
Кавказ-Центр
