Некоторые из вас еще помнят полемику по поводу каравана артистов, который намеревается отправиться вскоре в Грозный. Учитывая то, что было высказаны разные точки зрения о цели организаторов этого важного мероприятия, мне кажется, что необходимо повторить мою точку зрения с разъяснениями.

23 февраля этого года, в день депортации чеченцев Сталином, я был приглашен на передачу «Les matins de France Culture», в обществе Миланы Терлоевой и Андрэ Глюксмана, которых я встретил в этой передаче. Передача была посвящена моему документальному фильму «Itchkéri Kenti», который уже две недели шел в кинотеатрах. В конце радиопередачи, к моему большому удивлению, журналист, который вел программу, сделал сообщение по поводу каравана артистов, сказав, что программа France Culture имеет с ним партнерские отношения. Отмежевавшись от привлечения меня к этой инициативе, которую я осуждаю в контексте кадыровской Чечни, я высказал свое недоумение, сказав о том, что этот конвой имеет политическую направленность. Приведя сравнение с примером из истории в отношении нынешней России и Германии тридцатых годов, когда политические лидеры поддержали Гитлера, я высказал свою мысль о том, что я не пошел бы и в Берлин на Олимпийские игры 1936 года, даже для того, чтобы защищать интересы спорта. В ответе на вопрос журналиста, молодая Милана, казалось, была согласна со мной.

Несколькими днями позже я получил интернет сообщение от « bande de Marcho », которые обвинили меня в том, что я оскорбил участников каравана, назвав их "коллаборационистами ". Я был удивлен грубостью этого способа обвинения в мой адрес. С одной стороны я не использовал в своей речи о караване термин "коллаборационист " и (кто бы это проверил?), а с другой стороны, я пользовался моим элементарным правом говорить свое несогласие.

Попытка решить эту проблему на эмоциональной или личностной плоскости не принесет нам пользы, и это может быть стремлением скрыть от нас единственный важный вопрос: так ли благоприятно положение в Чечне при Кадырове, чтобы караван французских артистов мог охотно отправляться в Грозный, чтобы давать там концерты и спектакли?

Этот вопрос имеет свои трудности, и нужно всё наше восприятие, исключая эмоции, чтобы попытаться на него ответить. Все, кто думает о чеченской трагедии, а таких много, для них это вопрос, огромный, решительный, острый, который не может быть ими оставлен без внимания. Я не думаю, что наша "искренность " может предостеречь нас от ошибок, и избавить от критики.

Хотя параллель с Олимпийскими играми в Берлине и режет чей - то слух, это сравнение заслуживает внимания. Вспомним, что в 1936 году, и положение в Германии было очень тяжелым, не будем сравнивать его со всеми преступлениями, совершаемые в Чечне уже более десяти лет. Кроме того, большая часть спортсменов, которые отправились в Берлин, были убеждены в том, что они способствовали дружбе между народами. Однако, они только своим прибытием предоставили режиму Адольфа Гитлера прекрасный политический шанс. Эти спортсмены не были "коллаборационистами ", они были искренними людьми, которые отказывались увидеть в своем участии в спортивных соревнованиях политическую подоплеку.

До начала игр 36 года, многие наблюдатели высказывались против того, чтобы отправиться в Берлин, потому что это было бы непременно использовано властями Германии. Преступный режим не прислушивался к аргументам правозащитников и гуманистов. Игры состоялись, и статьи по всей прессе приветствовали единогласно это мероприятие, называя Игры грандиозным международным праздником. И мы все знаем чему все это послужило впоследствии ...

Вскоре после моего выступления на волнах «Франц Культур», я понял, что большая часть чеченцев, которых я встречал, в связи с просмотром фильма «Itchkéri Kent», не была информирована о проекте ассоциации «Маршо дог1ила», и они его осуждали, когда с этим вопросом ознакомились. Я не объяснялся, как и среди французов, сочувствующих Чечне, так и с теми из них, кто сомневался, или осуждали инициативу конвоя, опасаясь, говорить открыто.

По всей видимости, организаторы не проводили с самого начала обсуждение вопроса. Почему бы честно и публично не сообщать о караване, направляющемся в Грозный, не ограничившись обсуждением этого вопроса между инициаторами кампании (сайт интернет проекта был переведен на русский язык не в полном объеме, и лишь после объявления о конвое в средствах массовой информации)? И этот волнующий всех вопрос не является частной или конфиденциальной инициативой: у нее в качестве партнеров выступают некоторые официальные учреждения, которые ему придают особенность политико - символического значения, подводя сомнение под независимость.

И сейчас невозможно уйти от многочисленных протестов диаспоры, бывших диссидентов и защитников прав человека. Они находятся на интернете - единственное место доступное для выражения мнения, - со всей искренностью, всеми аргументами, а также всем гневом и всеми излишествами, которые мы можем представить. Неизбежно то, что мужчины и женщины, прошедшие через войну, воспримут весть о караване как боль, провокацию, даже измену. Все похоже на то, что большинству из них трудно довериться и сказать свое мнение официально, имея в виду неустойчивость положения, в которой они находятся за рубежом. Либо потому - что все, что они скажут здесь, может быть использовано против членов их семей, оставшихся там, в Чечне. Какой смысл оказывать «помощь» против желания тех, кому она предлагается?

Я говорю от своего лица, но надеюсь, что эти уточнения будут способствовать вашему размышлению. Все, кто желают, смогут ознакомиться детально с моей точкой зрения в следующей статье.